Я не смог спасти её.

Я, чёрт возьми, не смог её спасти.

Снова.

Я бью ещё раз кулаком в стену, и ещё, и ещё, пока не чувствую, как хрустят костяшки пальцев, и я уверен, что моя кровь теперь смешивается с засохшей кровью тех людей, которых я убил в коридоре, пытаясь добраться до неё.

Сначала я не понял, что они пришли за ней, но когда я побежал к ней, мужчины окружили меня. Я не стал ждать, чтобы нажать на курок и отправить ублюдков в ад.

Но я опять опоздал.

Как и раньше.

Это моя грёбаная вина. Снова.

И это должно было произойти в грёбаном общественном месте. У моего дома собралась пресса, а копы хотят задать мне чёртовы вопросы. Интернет буквально кишит предположениями, и повсюду летают дурацкие хэштеги.

Некоторые люди думают, что один из тех, кто убил отца Зои, пришёл за ней. Теории заговора повсюду, и за такое короткое время кажется, что все люди приготовили свои камеры и прожекторы.

Я рычу.

Я киплю от злости, вцепившись в стеклянную стену, которая теперь запятнана моей кровью. Я начинаю расхаживать по комнате, желая что-нибудь разорвать на части. Возможно, себя.

Это моя вина. Я слишком сильно давил на неё, зная, что у меня есть враги. Как и много лет назад, я снова давил на неё, а меня не было достаточно близко, чтобы защитить её.

— Ты планируешь весь день долбить стену или все-таки начнёшь планировать о том, как вернуть её? — Данте прислоняется к столу, на его лице застыла маска холодной решимости.

— Откуда они вообще узнали, что она там будет?

Его глаза сужаются.

— Всё это говорит о Бенедетто, и не говори мне, что ты этого не видишь. Он узнал её на гала-концерте Met Gala. Её фотографии были повсюду. И он помнит, что она значила для тебя, звёздный мальчик. Он использует её как приманку, чтобы добраться до тебя.

Я должен был, чёрт возьми, догадаться.

Я рычу и разворачиваюсь, чтобы снова ударить кулаком по стене.

— Я должен вернуть её, — я подхожу к своему столу и беру бутылку виски. — Но мы не можем рисковать, раскрывая наши личности.

Данте выпрямился.

— Неужели похоже, что меня это волнует? К чёрту мою личность. Я сам убью его, если понадобится.

Я отпиваю виски, позволяя капле пролиться на костяшки пальцев, чтобы почувствовать жжение.

— Ты не можешь пойти туда и ожидать, что убьёшь его без последствий. Мы должны всё хорошенько обдумать.

— Обдумать, пока Зои в его руках? — Он закипает: — С каждой гребаной секундой, которую мы теряем, она в большей опасности. Речь идёт не только о мести. Речь идёт о её спасении. — Он выхватывает у меня бутылку виски и швыряет её.

Я качаю головой в ответ на его предложение. Я хочу спасти её больше, чем кто-либо другой, но если это Бенедетто и он использует её как приманку, мы должны всё тщательно обдумать.

Мой отец — хитрый ублюдок. Я должен быть уверен, что не попадусь прямо в его ловушку.

— Если мы начнём стрелять, это может разрушить всё, что мы построили, — я сильнее качаю головой, когда мысль о том, что мы можем разоблачить себя, крутится у меня в голове. — Нам нужен план.

— План? — Данте так сильно толкает меня, что я спотыкаюсь и чуть не падаю на землю. — Ты больше беспокоишься о своих секретах, чем о жизни Зои? — Он направляется ко мне, но я уклоняюсь и вместо этого захожу за свой стол.

Я могу сопротивляться ему, но в конечном итоге я могу убить его.

— Ты вообще любишь её так, как утверждаешь?

Это даже не подлежит сомнению.

— Если бы я любил женщину хотя бы наполовину так, как ты, по твоим словам, любишь её, я бы пронёсся через весь мир, чтобы вернуть её, — он хлопает по столу.

Он прав. И это первое, что я хотел сделать. Я хотел отправиться к Бенедетто и выпустить в него все патроны из своего оружия. И я больше не могу лгать Зои.

Я опускаюсь в кресло за своим столом, после борьбы с собой покрываясь холодным потом.

— Ты прав. Она для меня — самое важное.

Он наклоняется ко мне, и его тон смягчается.

— Тогда мы сделаем это вместе. Мы найдём способ вернуть её, не раскрывая всего, но мы не будем ждать.

Я киваю, а в голове уже проносятся мысли о том, как вернуть её:

— Мы вернём её. — Это чёртова клятва. — И тогда мы разберёмся с Бенедетто раз и навсегда. — Самое время передать этому ублюдку послание, чтобы он убирался к дьяволу вместо меня.

Данте кивает, и на его лице появляется кривая улыбка.

— Давай вернём твою девочку. — Он решительно приподнимает подбородок.

Я стискиваю зубы, обдумывая все возможные способы заставить Бенедетто страдать, потому что, боже мой, он будет страдать.

Я покажу ему, что он создал. Я отправлю его в ад, куда он меня и изгнал.

Только сначала, я удостоверюсь, что он никогда уже не вернётся, как это сделал я.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…