– Прекрати свой допрос.

– Не заводись. Я просто пытаюсь понять. Вчера ты устроила сцену, говорила, что я тебя мучаю, а сегодня, среди ночи, приходишь в мою комнату, – Томас сделал паузу и почти шепотом спросил: – Что творится в твоей маленькой головке, Несс?

Когда он наклонился ко мне, я заметила на его шее след от губной помады. У меня перехватило дыхание. Серьезно?! Ему хватило наглости явиться ко мне домой после секса с очередной девицей? Вся моя ярость тут же выплеснулась наружу.

– Не знаю! – рыкнула я сквозь зубы.

Гнев обжигал, но злилась я теперь на себя. Надо было догадаться, что, пока я тону в океане вины, Томас развлекается. Если бы я сразу это поняла, ни за что бы не пошла его искать. Точно не пошла бы!

Томас затушил окурок ногой.

– Что ж, пока ты ищешь более правдоподобное оправдание, впусти меня. На улице холодно, – он шагнул ко мне и выдохнул дым.

– Ни за что. Спокойной ночи!

Я попыталась закрыть дверь, но Томас заблокировал ее носком ботинка.

– Разве я спрашивал разрешения?

Он толкнул ладонью дверь и переступил порог. Я попятилась, но Томас быстро настиг меня, оказавшись в нескольких сантиметрах от моего лица. Его взгляд остановился на моей груди. Вспомнив, что на мне нет лифчика, я скрестила руки и вздрогнула, потому что Томас погладил мою щеку костяшками своих холодных пальцев.

– Ты выглядишь сексуально даже в пижаме, – прошептал он мне на ухо.

Дыши, Ванесса. Дыши. Все под контролем.

Разум победил бабочек в моем животе, и я попросила Томаса уйти. Снова. Но он сделал вид, что не услышал меня, и по-хозяйски проследовал в гостиную.

– Томас! – крикнула я, догоняя его. – Убирайся! Сейчас же! Нельзя входить в чужой дом без приглашения!

– Да? Странно. Ты ведь пришла ко мне, хоть я тебя не приглашал, – он повернулся ко мне спиной, засунул руки в карманы и осмотрелся.

– Ты прав, прости. Но ты же был так занят чем-то важным…

Томас непонимающе на меня посмотрел, и я тут же пожалела о сказанном.

– У тебя помада на шее размазалась, – пришлось приложить усилие, чтобы не выдать свое раздражение.

На его лице не дрогнул ни один мускул. Он никак не отреагировал на мои слова: ни удивления, ни смущения оттого, что его поймали.

– А, это? – Томас провел пальцами по своей шее, стирая след от помады. – Разве это важное дело? Всего лишь хобби.

Хобби. Вот кем мы, девушки, для него являемся. Всего лишь хобби.

Он шагнул ко мне, но я выставила руку.

– Что с тобой?

– Ничего. Спасибо, что не скрываешь, насколько ценишь девушек, с которыми спишь. Молодец. Не противоречишь своей репутации мудака.

Высказавшись, я отправилась закрывать входную дверь.

– Я к ним отношусь так, как они этого сами хотят.

– Мне все равно, чем ты занят или кем, Томас, – чтобы не встречаться с его наглым взглядом, я принялась перебирать визитки, лежащие на комоде. – Ты волен делать то, что хочешь.

– Это хорошо, но я все еще жду.

Я посмотрела на него в замешательстве.

– Чего ждешь?

– Хочу услышать новое оправдание: почему ты пришла ко мне в общежитие.

– Ладно. Я пришла, чтобы извиниться. Доволен?

Томас удивился.

– Вчера я поступила глупо, когда набросилась на тебя. Не ты разозлил меня, но выплеснула свой гнев я на тебя. Несправедливо. Вот и все, – я равнодушно пожала плечами.

– Извинения приняты.

– Отлично, – произнесла я с наигранным энтузиазмом. – Раз мы все обсудили, ты можешь идти.

– Нет.

– Что значит нет?

– Не хочу.

– Слушай, мне жаль, что Ларри испортил тебе вечер. Но мы все прояснили, и у тебя нет причин здесь оставаться. Можешь спокойно возвращаться к тому, чем занимался.

Томас бросил на меня скучающий взгляд и покрутился на месте.

– Значит, это твой дом.

Боже мой, он так просто не уйдет!

– Неплохо. У того, кто его обставил, хороший вкус. Хотя здесь есть что-то… странное.

– Знаю. Чистота, – выпалила я и зажала рот рукой, когда Томас посмотрел на меня с недоумением.

– Что?

– Чистота, – повторила я. – Мама помешана на чистоте и порядке: каждая вещь должна быть на своем месте, ни крошки на столе, ни пылинки на мебели. Многие говорят, что порядок в нашем доме отталкивает.

Томас прошелся по гостиной, провел рукой по полкам и посмотрел на кончики пальцев – ни одной пылинки.

– Словно в стерильной палате, да?

– С непривычки это может показаться странным. Но на самом деле все не так страшно. Мамин психотерапевт говорит, что это такой способ держать жизнь под контролем, что-то в этом роде.

– То, что твоя мама под наблюдением компетентного специалиста, успокаивает.

Я закатила глаза, услышав привычный сарказм с его стороны. Пожалуй, стоит притвориться хорошей хозяйкой, и тогда Томас быстро уйдет.

– Хочешь что-нибудь выпить?

– Воды.

Понятно: тренер следит за ним.

Мы переместились на кухню, и я налила стакан воды. Томас сел на столешницу и одним махом все выпил. До сих пор странно видеть его в своем доме.

– Налить еще?

Он помотал головой, и я убрала бутылку в холодильник.

– Твои предки в разводе?

На мгновение я замерла: говорить на эту тему не хотелось. Потом коротко кивнула и развернулась, прислонившись спиной к дверце холодильника. Томас взял яблоко из корзины с фруктами и стал перекидывать его из одной руки в другую.

– Ты с ними ладишь?

– С кем?

– С родителями, – говоря это, он не отрывал взгляда от яблока.

– Не очень. С мамой сложно. В одном мы слишком похожи, в другом, наоборот, разные.

– У вас одинаковая одержимость порядком – это я заметил. А с отцом?

Я напряглась.

– Ну… скажем так, чтобы ладить, нужно видеться.

Томас приподнял бровь и перестал играть с яблоком.

– Что ты имеешь в виду?

– Он здесь не живет. Переехал несколько лет назад, – с сожалением ответила я.

– Куда?

– Если честно, не знаю. В один прекрасный день он ушел, создал новую семью и исчез, забыв обо мне.

Надеюсь, Томас не станет меня жалеть – ненавижу это.

– Какой ублюдок.

– Отец изменял матери, а Трэвис, как оказалось, изменял мне. Хочешь, чтобы я поверила, будто эта ситуация тебя глубоко поразила? – хмыкнула я. – Не смеши! Все в курсе, какой ты в отношениях, – теперь уже я изобразила пальцами кавычки на последнем слове.

– Не сравнивай меня с ними, – сурово сказал Томас. – Я никому ничего не обещаю. Девушки, с которыми я сплю, прекрасно знают, кто перед ними, знают, чего я хочу, и знают, что все продлится недолго.

Холодность, с которой он это произнес, меня поразила.