Словно мои слова задели за живое, Джулиан застонал и погрузился в меня. Его глаза не отрываются от моих. Они потемнели от неистового вожделения и обожания, словно отражая мои собственные эмоции. Когда он растягивает меня изнутри, возникает легкая боль. Но как только он продолжает двигаться и дразнить мой пучок нервов, ощущение исчезает.

Сначала он так неторопливо покачивает бедрами навстречу моим. Затем Джулиан входит в меня с такой силой, что у меня перехватывает дыхание. По телу прокатываются первобытные волны наслаждения. Я обхватываю его задницу ногами, заключая в клетку. Он нужен мне как якорь. Иначе, боюсь, я упаду.

Рот Джулиана находит мой, и он целует меня. Он жесткий, яростный и чертовски грубый. Я в бреду. В глазах стоят слезы. Его рука обхватывает мое горло, прижимаясь к пульсу. Этот жест доводит меня до грани.

Он находит свой ритм и погружается в меня со стремительным, необузданным отчаянием. Каждый толчок не только наполняет меня экстазом, но и доводит до предела.

Часть меня, о существовании которой я и не подозревала, разрывается от неудержимой страсти, которую Джулиан испытывает ко мне. Мы настолько слились воедино, что я не знаю, где кончается он и начинаюсь я. Мой разум, сердце и душа так переплелись, что я не знаю, поражает ли оргазм мое тело или все мое естество.

Я разрываюсь на части и сжимаюсь вокруг него с хриплым криком. Бурные волны проносятся сквозь меня и внутри меня, словно бесконечный водяной поток. Я все падаю и падаю, но не боюсь разбиться. По какой-то причине я верю, что Джулиан удержит меня. Будет оберегать меня.

Он обнимает меня, и мышцы его спины напрягаются. Он вонзается в меня с дикой потребностью. Пылающее пламя в его глазах выходит из-под контроля. Звуки шлепков плоти о плоть и ощущение того, что он заполняет меня, заставляют меня снова и снова приближаться к этому краю.

Когда из его горла вырывается низкий гортанный рык и тепло заполняет мои внутренности, я уже нахожусь в том месте, которое вызывает привыкание.

На этот раз все слишком нестабильно, и я теряю сознание на секунду. Или на несколько. Понятия не имею. Когда я прихожу в себя, Джулиан нависает надо мной, держа свой вес на локтях, чтобы не раздавить меня. Его ловкие пальцы гладят пряди моих влажных волос, а он смотрит на меня с нахмуренными чертами лица.

— С тобой все в порядке?

Нет.

Я абсолютно не в порядке. Так не должно было быть. Секс должен быть только физическим и не более. Так почему же, черт возьми, все это ощущалось как нечто иное, а не физическое? Это опасная разгадка. Ослепительное безумие.

Все, что мне нужно было сделать, это выкинуть его из головы? Я только что, черт возьми, выгравировала его в себе.

Я не готова к тому, чтобы это ни значило.

Я освобождаюсь и приподнимаюсь. Это так запутанно. Мне нужно убежать и запереться в безопасном от Джулиана месте.

Сильные руки рывком возвращают меня обратно. Я сижу у него на коленях, его грудь прижалась к моей спине.

— Куда это ты собралась? — раздается его резкий голос над моим ухом. Он звучит сердито и немного обиженно.

Боже. Если бы роли поменялись местами, и он захотел бы уйти сразу после такого умопомрачительного секса, я бы тоже была обижена. Я прижимаюсь к нему.

— Я сделал тебе больно? — шепчет он. В его словах звучит искренняя забота, и это еще глубже вонзается осколком в мою грудь.

— Ты разрушил меня, — признаюсь я, поворачиваясь к нему и упираясь головой в его твердую грудь. Убегать больше бессмысленно.

Возможно, я никогда и не хотела этого.

— Хорошо.

Он долго и крепко целует меня в макушку и говорит, касаясь моей кожи:

— Потому что ты тоже меня разрушила, Светлячок.

Глава 18

Эль что-то бормочет во сне и закидывает свою ногу на мою.

Как будто полулежать на мне недостаточно, ее маленькая рука обхватывает мое плечо, и она стонет. Моя эрекция оживает.

Черт возьми.

Наблюдая за спящей Элль всю ночь — или часть ночи, которую я позволил ей посвятить сну, — я все еще не понимаю, что, черт возьми, со мной происходит.

Ей не место в моем мире. Таких, как она, мы съедаем живьем. Мы все — монстры, недостойные жизни, которую беззастенчиво отнимаем у других.

План был прост: спасти «Нулевую команду» из лап Аида и «Омеги». Мне было все равно, что случится со мной в процессе, потому что моя жизнь ничего не значит. Я умер в тот день, когда моя мать бросила меня в парке аттракционов. Родился Призрак. Призрак убивал и калечил, не смыкая глаз. Призрак был наркоманом, который существовал только потому, что у него были товарищи, которых нужно было защищать.

Но с тех пор как этот светлячок ворвался в мою жизнь и продолжает называть меня именем, которое заставил ее считать своим, я начинаю верить, что, возможно, Джулиан снова может ожить. Это чертовски глупо, потому что я даже не помню жизни Джулиана.

Я — Призрак, а Призрак не отвлекается. Призрак идет к своей цели, не оглядываясь по сторонам.

А тут еще эта женщина. Эта чертова женщина. Мне нужны ее стоны. Мне нужны ее крики. Я хочу, чтобы она была моей.

Мои пальцы смахивают пряди длинных волос Эль с ее мягких черт лица. Когда она сказала, чтобы я сделал ее своей — подобного экстаза я не испытывал никогда. Когда я погрузился в нее впервые в жизни, мне показалось, что и у меня все впервые. И в каком-то смысле так оно и было. Я не помню лиц других женщин. Тогда я был слишком одурманен.

Одно могу сказать точно: я никогда не брал женщину обнаженной. С Эль я ненавидел саму идею презерватива. Когда она инициировала это, я уже считал ее своей.

Я никогда не хотел, чтобы что-то принадлежало мне. Хотя я считаю «Нулевую команду» своей семьей, они никогда не были моим. Мы все слишком охуенны для этого. Но Эль? Может, я не хотел признавать этого раньше, но с тех пор, как я впервые увидел ее вызывающий, горящий взгляд в том переулке, то хотел оставить ее себе. Она может сопротивляться сколько угодно, но она была моей с той самой секунды, как я положил на нее глаз.

Теперь придется принимать сложные решения,