Стас улыбается как-то отстранённо.

– И это тоже неудивительно, – жмёт плечами. – Я тщательно слежу за тем, какую информацию обо мне распространяют СМИ.

– Случилось что-то плохое?

– Ничего ужасного, – уклончиво.

– Но Ирина сказала…

– Ира любит преувеличивать и драматизировать, – перебивает он. – Я расскажу, если тебе правда любопытно.

– Если это доставляет тебе дискомфорт, то не стоит.

– Я давно не живу прошлым. Моя мать отказалась от меня сразу после рождения. Я никогда не знал материнской любви, тепла. Рос в детдоме, чем был крайне недоволен. Несколько раз сбегал, но меня возвращали.

– Ты поэтому говорил, что мы похожи?

– Мхм. Наверное поэтому, отчасти, меня так на тебе перемкнуло. Я очень хорошо помню ту жизнь во тьме. Казалось, что выхода нет, и я навсегда останусь на обочине. Вечно буду вынужден сражаться за своё место под солнцем. Это тяжело, Варя. Пацану тяжело, а маленькой девочке вроде тебя…

Он замолкает.

У меня в горле ком.

Мне до слёз вдруг становится обидно и за маленькую недолюбленную девочку, о которой он говорит. И за мальчишку, которым был он сам.

Я бы хотела его обнять. Дать ему тепла немного, согреть в своих руках и сказать, что всё обязательно будет хорошо.

Разворачиваюсь.

Носом врезаюсь в изгиб шеи Стаса. Дышу теплом.

Пожалуйста, возьми моё. У меня, кроме этого, ничего нет.

Я ничего не могу дать.

Только любовь.

– Ты так и рос в детском доме?

– Нет. Когда мне исполнилось тринадцать, я предпринял ещё одну попытку сбежать. На этот раз она оказалась удачной и меня не нашли.

Он говорит это спокойно, будто речь идёт о ком-то другом. Но я чувствую, как эти слова режут воздух. Как напрягается всё его тело.

– Я скитался по стране, много путешествовал. Я был очень любознательным ребёнком, а стены детского дома на меня действовали угнетающе. Путешествия подарили мне свободу. – Он на секунду замолкает, словно собираясь с духом. – Однако забрали нечто важное. Я заболел паротитом. Свинка в народе. Забавное название, правда? Только вот последствия у неё… Последствия совсем не забавные. Уже позднее врачи поставили мне диагноз бесплодия.

У меня замирает сердце.

Я смотрю на него отупело, потерянно.

В голове крутятся тысяча мыслей, но ни одна не складывается в связное предложение.

– Господи, Стас… – выдыхаю я наконец.

И со стыдом вспоминаю, как пыталась убедить его, что Соня – его дочь.

Но если это не так…

– Чёрт, какая же я дура, – шепчу я. – Почему ты сразу не сказал? Я… Я дура. Господи, я поверила Марьяне.

– А я поверил тебе, – говорит тихо-тихо. – И благодарен тебе за это. За ту надежду, которую ты мне дала. Чувствовать себя папой – это… Волшебно.

– Ты поэтому отказался делать тест?

– Хотел дать себе ещё немного времени побыть в этом солидном статусе.

Не раздумывая, обнимаю его за шею.

Слышу, как он выдыхает, чуть сжимая меня в ответ.

– Стас, ты удивительный человек.

И мы просто замираем, пока вокруг гуляет холодный ветер, закручивающий снежинки, а где-то внутри ресторана продолжается ужин.

Закрываю глаза и думаю, что неважно, какие тайны он скрывает или какие ошибки совершал.

Важно, что сейчас он – тот, с кем я хочу быть.

Глава 37

Варя.

Мы с Тёмой и Соней поднимаемся на лифте. Соня сидит у Тёмы на руках, прижимаясь к его плечу. Она уже носом клюёт, её ресницы дрожат, ложась на пухлые щёчки.

Я смотрю на них и чувствую странное, тёплое счастье, будто в этом мгновении всё идеально.

В этом мире всё идеально.

Не могу сдержать улыбки.

И даже мысли о том, что дома нас ждёт Марьяна, не способны заставить мои губы скорбно поджаться.

Сегодняшний вечер не испортит даже она!

– Значит, ты повеселился? – Подмигиваю Тёме.

– Ну да… Вообще-то было круто.

– Кто бы мог подумать, – подначиваю я. – Совсем недавно ты взломал его сервер, а теперь играешь с ним в PlayStation.

Тёма хмыкает.

– Тамерлан нормальный мужик. И Стас тоже.

Моё сердце пропускает удар и сжимается при упоминании Сташевского.

Влюбилась, дурёха…

– Да, точно.

– Варь, он нравится тебе? – Хмурится брат.

Чувствую, как краска заливает мои щёки, и, чтобы скрыть смущение, взлохмачиваю его волосы.

– Вас это не касается, молодой человек.

Но внутри меня всё кипит от эмоций.

Да, мне действительно нравится Стас.

Очень-очень.

Но сложно представить, куда нас может вывести эта дорожка. Я для него маленькая и глупенькая девчонка. А что, если он удовлетворит свои потребности быть рыцарем, а потом снова сорвётся в привычные паттерны поведения?

Станет гулять по женщинам…

Ведь он чертовски хорош собой, богат, да и характер у него прекрасный, если узнать его чуточку лучше. Это он только на работе рычит, а в остальное время – мурчит. Пусть не всегда умело, но…

Ладно, об этом я подумаю на досуге.

Лифт останавливается.

Мы заходим в квартиру.

Я разуваюсь, снимаю неторопливо пальто.

Из комнаты выходит Марьяна, катит за собой чемодан.

– Ты покидаешь нас? – спрашиваю я, удивлённая её внезапным решением свалить из нашей жизни на ночь глядя.

– Да, – отвечает она холодно. – Спасибо за гостеприимство, но мне пора.

Стараюсь подавить вздох облегчения.

– Ладно, дело твоё. Но всё-таки в следующий раз перед тем, как приезжать, лучше позвони.

Марьяна останавливается у двери, надевает свои сапоги, застёгивает их. Накидывает шубу и поправляет волосы, позволяя им рассыпаться по спине блестящим каскадом.

– Не переживай, больше у меня такой необходимости не будет, – бросает ядовито.

Она тянется к Соне и забирает её из Тёминых рук.

– Чао, родные.

Внутри меня всё в момент обрывается.

– Марьян, погоди, ты куда собралась?

– Мы уезжаем, – спокойно отвечает она, но в её голосе звучит твёрдость, от которой у меня перехватывает дыхание.

Делаю шаг, заслоняя собой дверь.

– Нет, я не позволю тебе забрать её.

– С какой стати? Это. Моя. Дочь. – Подчёркивает она каждое слово, словно я могла забыть о том факте, что Соня – не мой ребёнок.

– Наплевать, чья она дочь. Я не разрешаю тебе забирать её.

Брови Марьяны насмешливо двигаются на лоб.

–