Мы зашли в просторную столовую, где уже накрыт стол на пять персон. И почему на пять? Кто пятый? С другой стороны заходит мама и моя сиделка. Какого черта она еще не ушла? Сейчас я зла. Очень зла! Это должен был быть семейный ужин! Я не против папиного знакомого, я не против любых папиных работников и знакомых, но я против СИДЕЛОК!

— Здравствуйте, — здоровается мама с Нилом и протягивает руку.

Вот, когда мама изменят папе, я чувствую тошноту и стыд за нее. Ведь первая она начала. Мама могла все изменить, и снова стать верной женой, но… но видимо, ей больше нравится такая жизнь.

Нил быстро целует руку мамы, и отпускает ее. После мама знакомит Кэт с папой и Нилом, и просит всех присесть на стол. Я стою на месте и испепеляю Кэт и маму грозным взглядом.

— Элли, дорогая присаживайся, — улыбается мне мама.

— Почему она здесь еще? — смотрю только на маму, зная, что она поняла, про кого я говорю.

— Она будет теперь ночевать в этом доме, — говорит мама спокойно.

— Нет.

— Элли, не спорь со мной! — повышает мама голос и улыбается гостю.

Я резко выдыхаю, у меня начинает кружиться голова, левой рукой хватаюсь за стену. Ко мне подбегает папа и подносит стакан с водой. Через силу ему улыбаюсь и выпиваю воду залпом.

— Пап, — с глаз начинают литься слезы.

Родитель забирает стакан и притягивает меня к себе. Я утыкаюсь ему в грудь и тихо плачу, чтобы не привлекать лишнего внимания. Слышу, как мама, сказав, что-то гостю, рассмеялась. Я крепче прижимаюсь к папе, чтобы почувствовать себя нужной и не одинокой.

— Элли, милая, не плач, — шепчет папа на ухо.

После берет и облизывает мне ухо. Я резко, отскакиваю от него, уже смеясь, и вытираю ухо.

— Фу, пап.

— Идем за стол.

Я цокаю и сажусь рядом с папой. Кэт садится с другой стороны.

— Можешь в другом месте сесть? — спрашиваю ее, даже не посмотрев.

— Конечно, — тихо говорит она и садится с другой стороны.

Вот теперь можно и поесть чего-нибудь. Мама начинает разговор про свои увлечения и старается привлечь Нила, но тот отмахивается маленькими фразами. Папа привлекает гостя в деловой разговор и тот с радостью его поддерживает. Кэт сидит тихо и ест. Мама пьет вино и сильно хмурится, когда не получается увести разговор в другое русло.

— Элли, почему ты не ешь? — громко спрашивает мама, и папа с гостем замолкают.

— Я ем, — отвечаю ей, не поднимая глаз.

— Нет, не ешь. Я за тобой уже двадцать минут наблюдаю. Все, что ты съела, так это одну горошину.

— Ну, съела же, — выдыхаю я, ковыряя вилкой в спарже.

Аппетита совсем нет, еще и голова начинает гудеть.

— Элли, милая, давай наперегонки, — предлагает папа. — Кто быстрее съест овощи и мясо, тот и выиграл.

— А что мне будет, если я выиграю? — улыбаюсь я и смотрю на папу, мне нравится его затея.

— А что ты хочешь?

— Давай, — я прикусываю нижнюю губу, размышляя над его вопросом, — давай, если я выиграю, то ты завтра едешь со мной в город.

— Нет! — резко отвечает мама. — Тебе нельзя.

— Договорились, — папа протягивает мне руку, но резко отдергивает, — но если я выигрываю, то ты едешь завтра в больницу на процедуры.

У меня вытягивается лицо. Я смотрю на папу и на тарелку с едой, после снова на папу и снова на тарелку. Ужас!

— Это жестокий спор, — говорю я, но руку протягиваю. — Мам, разбей.

— Нет, — говорит она. — Элли, тебе нельзя ехать в город.

— Нил, разбей, — просит папа. Гость наклоняется через стол и разбивает наши руки. — Итак, — мы садимся перед тарелками. — У нас есть пять минут, чтобы все это съесть.

Я киваю и беру в руки вилку, предвкушая победу. О проигрыше даже слышать ничего не хочу. На процедуры я езжу раз в месяц и мне этого достаточно.

— Раз, два, три, — считает папа, и на три начинает есть.

Я быстренько съедаю спаржу, после цветную капусту с сыром, и мясо. Папа уже заканчивает есть мясо, и остается только одна капуста, а ее съесть можно за секунду. Открыв по шире рот, запихиваю все кусочки мяса.

— Элли, жуй, — говорит строго мама. — Ночью плохо будет.

Я ей что-то мычу и жую мясо. Папа запихивает в рот капусту, понимая, что проиграю, глотаю не дожеванное мясо.

— Есть! — поднимаю руки наверх. — Я выиграла.

Мама качает головой, Нил и Кэт улыбаются. А папа прищурившись, смотрит на меня.

— Съела, съела, — киваю головой. — Ура! Мы завтра едем в город.

— Быстро ты все съела, — чешет подбородок папа.

Я целую его в щечку, и, взяв стакан с водой, выпиваю его залпом. Через пару секунд чувствую, как к горлу поднимается еда.

— Ой, папа, — я хватаю его за руку.

— Плохо? — наклоняется он ко мне.

Я глубоко вздыхаю, закрываю глаза и откидываюсь на спинку стула, стараясь унять тошноту. Через пару минут глубокого дыхания, еда остается на месте, и я открываю глаза. Первое, что вижу, это взволнованные серые, словно расплавленное серебро, глаза Нила. Смотрю и не могу оторваться. Его глаза, как будто затягивают в серебристую пучину.

— Элли, — папа берет меня за руку, и я нехотя отрываю свои глаза от глаз Нила.

— Я пойду к себе, — тихо говорю отцу и встаю.

— Кэт проводи Элли, — говорит мама.

— Мам, я сама могу дойти до своей комнаты, не маленькая, — огрызаюсь я, еще чуть-чуть и я взорвусь от раздражения.

Кэт садится на место и опускает глаза.

— Кэт, если не будешь выполнять то, что тебе говорят, уволю, — спокойно, но с нотками стали, говорит мама, беря в руки бокал красного вина.

Кэт вновь встает и смотрит на меня через свои толстые линзы.

— А это разве не мне решать идти ей со мной или нет? — смотрю на маму, желая, чтобы она разлила на себя это вино.

— Элли, хоть раз в жизни не спорь со мной. У нас гости, а ты ведешь себя, как капризный пятилетний ребенок!

Перевожу взгляд на Нила. Он смотрит на меня с улыбкой на лице. И чего смеемся, спрашивается? Его серебряные глаза, как будто светятся от понятной только ему шутки. Я показала ему язык и, поцеловав папу, выхожу из-за стола.

Пока шла в комнату, всячески пыталась игнорировать свой хвостик, под названием Кэт. Я прекрасно