Форд подмигнул:

– Я тоже тебя не разочарую, красавица.

Боже! Мне определенно нужен был еще один бокал вина.

Несколько минут спустя на экране появился следующий вопрос:

Сколько нервных окончаний в клиторе?

О господи. Мне казалось, что их миллион. Выбор был такой:

A. 22

B. 310

C. 1000

D. 8000

Мы оба весьма удивились, узнав, что правильный ответ – D.

Что ж, если подумать, ничего странного.

Форд подозвал нашу официантку, чтобы заказать мне еще вина, и отказался от предложения пополнить его уже наполовину пустую кружку пива, потому что был за рулем.

Я прочитала следующий вопрос на экране и покачала головой.

– Это все подстроено? Ты дружишь с владельцем и попросил его задать эти вопросы, когда мы приехали сюда?

Форд опустил взгляд, чтобы прочитать вопрос.

В каком возрасте женщина достигает пика своей сексуальности?

Он поднял глаза:

– Как же мне нравится эта игра, черт возьми.

Я рассмеялась и прочитала варианты ответов вслух:

A. 18

B. 25

C. 38

D. 45

Не посоветовавшись со мной, Форд протянул руку и нажал на вариант C.

– А я думала, мы вносим мои догадки.

– Разве ты планировала выбрать что-то другое?

Внезапно телефон Форда зажужжал на столе. Мы посмотрели вниз и увидели, что на экране высветилось имя Беллы.

– Я бы с удовольствием проигнорировал это. Но не могу. – Он застонал.

– Конечно, надо ответить. Я все понимаю.

Его отношение к сестре мне очень нравилось. Она, конечно, временами доводила его до белого каления, но он всегда заботился о ней на сто десять процентов.

Форд провел по экрану, чтобы принять вызов, и, когда поднял руку, это простое движение заставило напрячься его бицепс. Я поднесла бокал с вином к губам. Это его достоинство тоже значилось на довольно высоком месте в моем списке.

– Что случилось? – от волнения Форд резко привстал. Он провел рукой по волосам, слушая собеседника. – Я немедленно выезжаю.

Одной рукой он порылся в кармане и бросил на стол несколько купюр.

– Мне срочно нужно идти. Беллу только что арестовали.

* * *

Сказать, что пока мы ехали домой, в воздухе висело напряжение, – это ничего не сказать. Форд выругался в адрес водителя машины, ехавшей перед ним, за то, что тот повернул направо, не включив поворотник, и резко ударил ладонью по рулю.

– Форд? – С заднего сиденья донесся слабый голосок Аннабеллы. Она лежала там с тех пор, как мы забрали ее из полицейского участка. – Кажется, меня сейчас вырвет.

Форд пробормотал под нос несколько крепких словечек и свернул в переулок. Белла взялась за дверную ручку и, спотыкаясь, выбралась из машины. Она сделала несколько шагов и согнула колени, наклонившись вперед в позе, говорившей о том, что ее вот-вот вырвет. Я потянулась к дверной ручке, но Форд остановил меня.

– Не надо.

– Но… она может задохнуться. Или испачкает волосы.

– С ней все будет в порядке. Я понаблюдаю за ней отсюда. Я не нянчусь с ней, и тебе я тоже этого не советую.

– Но, Форд…

Он повернулся ко мне лицом. Я никогда раньше не видела его по-настоящему разозленным. Его подбородок окаменел, губы были сжаты в тонкую угрюмую линию, а в голосе звучали суровые нотки доведенного до предела отца.

– Она достаточно взрослая, чтобы ходить по барам с поддельным удостоверением личности, покупать траву, обкуриваться и быть арестованной, а значит, в состоянии и волосы придержать, когда блюет. Я не злодей какой-то. Сколько раз сидел с ней в ванной и придерживал ее волосы, когда ей на самом деле было плохо. Но сейчас пусть сама справляется с этим дерьмом.

Хотя мне и было тяжело наблюдать, как подросток страдает в одиночестве на обочине, все же не мое дело решать, как поступать с ней, – пусть брат, заменивший ей родителей, решает. У меня был развит материнский инстинкт; я не могла не заботиться о людях, когда они болели или страдали – строгость и жесткость вообще были мне не свойственны. Хотя я знала, что бывший муж, вероятно, поступил был так же, как Форд, если бы на месте Беллы оказался наш сын.

Наблюдая за Фордом в полицейском участке, когда он защищал сестру, и теперь, видя его злым и разочарованным ее поведением, я, кажется, впервые осознала, что он действительно не был обычным двадцатипятилетним парнем. Жизненные обстоятельства, с которыми он столкнулся, заставили его повзрослеть быстрее, чем большинство людей его возраста.

Он заработал право называться взрослым, и для него это был нелегкий путь. И то, что я обращалась с ним так, словно он все еще был мальчишкой, было оскорбительно для него во многих отношениях. Одно дело – отказываться встречаться с ним, потому что я не была к этому готова, и совсем другое – прикрываться предлогом, который может показаться ему обидным.

Я выглянула в окно, чтобы проверить, что там с Беллой, которую все еще рвало, а затем положила ладонь на руку Форда. Выражение его лица чуть смягчилось, он глубоко вздохнул и переплел свои пальцы с моими.

Поездка домой из Хэмптона, занимавшая обычно не более получаса, продолжалась вдвое дольше. Нам пришлось трижды останавливаться, потому что Белле становилось плохо – или, по крайней мере, ей так казалось. Как бы я ни переживала по этому поводу, я оставалась в машине во время всех этих остановок. Однако, когда мы вернулись домой, мне пришлось, по крайней мере, помочь ей лечь в постель. Она пыталась разговаривать со мной, пока я снимала с нее туфли, но это было больше похоже на бессвязное бормотание:

– Иногда, когда я целый день играла на пляже, я так уставала после ванны, что засыпала еще до того, как мама приходила расчесать мне волосы.

Я села на кровать рядом с ней и подтянула выше одеяло.

– После целого дня на пляже действительно можно устать.

– Но когда я просыпалась утром, мои волосы не были спутанными. Мама обычно расчесывала их, пока я спала.

От этих слов у меня защемило сердце, и мне стало все равно, что она натворила сегодня вечером. Я печально улыбнулась и погладила ее по волосам. – У всех мам есть такие сверхспособности.

– Я так скучаю по ней. Ей здесь так нравилось.

– В Монтауке действительно красиво, но я думаю, твоей маме, вероятно, больше всего нравилось то, что здесь она могла проводить время со своей семьей, не отвлекаясь на повседневные заботы.

Аннабелла свернулась калачиком в позе эмбриона. Я подоткнула вокруг нее одеяло, так что теперь она была похожа на улитку, и оставалась рядом, гладя ее