– Невероятно, просто невероятно. Представь себе, сколько повидали эти доспехи. – Он удивленно качает головой. Меня охватывает гордость, я счастлива, что кто-то слушает меня, истории, которые я рассказываю. И наслаждается ими!

– Я могу показать тебе еще и щиты, если хочешь? О, а еще там есть нагрудник, пробитый пушечным ядром! А хочешь, покажу тебе сами пушки?

Я в своей стихии и не могу сдержать воодушевления.

Фредди не смеется и не поддразнивает меня, только улыбается и кивает. Белоснежная вспышка из-за губ так близка к тому, чтобы стать ослепительной улыбкой.

– Все вышеперечисленное.

У себя в голове я обнимаю его и благодарю снова и снова, но подавляю легкомысленные импульсы и протягиваю руку в сторону следующего экспоната.

– Экскурсия начинается здесь, сэр, прошу вас.

Он подчиняется и идет за мной упругой походкой.

Мы оставляем сумку с деньгами у постамента с доспехами, чтобы их охранял сам король Генрих, и забываем о времени, проходя через каждую секцию оружейной палаты. Я не перестаю говорить, даже когда солнце садится и мы остаемся почти в полной темноте, с одной только скудной подсветкой витрин, и то через одну.

Я рассказываю Фредди про специальную конструкцию окон, в которые можно было вставлять пушки, и вдруг у него в кармане начинает беззвучно вибрировать телефон. Он достает его, бросает беглый взгляд на экран и снова убирает в карман с таким же совершенно бесстрастным лицом, как когда надевает свою медвежью шапку.

– Уже почти семь! – объявляет он резко, в одно мгновение избавляясь от мальчишеского задора. Я сдуваюсь, теряя живительное тепло. Как будто бестелесный дух высосал всю восторженную уверенность из моего тела, оставив меня такой же безжизненной, как он сам. Позабыв все факты, я думаю только о том, что Фредди снова собирается исчезнуть, как всегда.

– Ох, да, конечно, сейф. Ты можешь идти, если нужно. – Мы возвращаемся к тому месту, откуда начали, и я поднимаю сумку, благодарно кивнув Генриху за то, что сохранил ее. – Я справлюсь. Тебе, наверное, надо обратно на службу, типа всегда при исполнении и все такое…

– Нет-нет-нет. Ты обещала мне призраков, а я пока еще ни одного не видел, так что я никак не могу сейчас уйти. – Он снова забирает у меня из рук сумку и делает шаг в сторону, пропуская меня вперед. Тепло возвращается, накрывая меня гигантской волной, и я реально прохожу мимо него вприпрыжку.

Я не смотрю на Фредди, но слышу его тихий смешок и добавляю:

– Не обращай внимания, пожалуйста. Сама не знаю, что на меня нашло, – и в кои-то веки не испытываю неловкости. Смех Фредди, а также мысль о том, что у меня все получилось, доставляют мне больше удовольствия, чем Брэн когда-либо в постели. Впрочем, это как раз неудивительно: почти семь лет он в основном массировал мою тазовую кость, ни разу не приблизившись к цели.

Фредди идет за мной по ступеням, и чем ниже мы спускаемся, тем мне страшнее. Я останавливаюсь на полпути спросить, не хочет ли он пойти впереди меня, неубедительно лепеча что-то про гостей, которых пропускают вперед, но он довольно ухмыляется и кивком отправляет меня дальше. Когда мы подходим к старинной двери, мы оба останавливаемся и пялимся на нее несколько минут. Его ухмылка сразу исчезает, как только он чувствует сквознячок в районе щиколоток.

– Готов? – спрашиваю я, косясь на Фредди.

Он нервно вздрагивает и кусает губы, но вскоре, осознав, что я поймала его в момент слабости, выпрямляется и откашливается.

– Да-да, готов.

Я направляюсь к двери, а он нервно теребит ручки сумки с деньгами.

– Погоди, ты ведь шутила насчет привидений, правда? – Выглядит он очаровательно: брови нахмурены, губа прикушена.

– Увидишь.

Я распахиваю дверь, и нас обдает потоком холодного воздуха с той стороны. Фредди инстинктивно делает шаг назад, как будто готовится к неминуемой схватке. Я подавляю смешок, но сказать ничего не успеваю, потому что он решительно шагает в сумрачный коридор с поднятой над головой сумкой и отчаянно бросается в битву вниз по ступенькам, испустив воинственный клич. Я смотрю на него сверху, согнувшись пополам от смеха. Дойдя до самого низа, он совершенно исчезает в черной пустоте, словно монетка, брошенная в колодец.

– Эмм… вообще-то, я не знаю, как открыть эту штуковину, – кричит он из темноты. Все еще трясясь от смеха, я без раздумий присоединяюсь к нему. И без всяких колебаний сбегаю вниз по лестнице.

– Эй, Мэгги, а где же твой воинственный клич?

Веселые нотки в его низком, мягком голосе – вот и вся мотивация, которая мне нужна, чтобы испустить животный вопль, набирая скорость на последних ступенях. Я добегаю до предпоследней ступеньки и, забыв про ее стесанный край, стремительно лечу вперед, головой прямо в сейф. Тот самый чертов сейф, который каждый раз пытается меня убить. Казалось бы, пора уже и выучить урок – но нет, должно быть, сказываются полученные мной сотрясения. Я все же успеваю прикрыть лицо, падая, словно в замедленной съемке, поскольку не желаю никому объяснять очередной фингал. Но столкновения так и не происходит.

Открыв лицо, я обнаруживаю себя впечатавшейся в грудь Фредди. Я чувствую изгиб его грудных мышц и напряжение бицепсов, обнимающих меня. Несмотря на то что я не самая миниатюрная женщина, я целиком в его объятиях. Я бы не смогла прижаться к нему еще ближе, даже если бы попыталась. В этой интимной близости мягкий запах мяты пробивается сквозь древесные нотки в аромате его одеколона, и я немедленно прихожу к выводу, что именно так хочу умереть: задохнувшейся в мягком льне рубашки Фредди, сдавленной его идеальными мышцами и утонувшей в его лосьоне после бритья, как бы он там ни назывался.

– Как ты дожила до своего возраста – величайшая загадка человечества. Неужели ты не можешь хотя бы один день прожить так, чтобы не впечататься куда-нибудь лицом? – Его грудь вибрирует, когда он говорит, и слегка пружинит, когда усмехается.

Я неохотно выбираюсь из его объятий и смущенно вытираю руки о свои штаны.

– Поверишь, если я скажу тебе, что ни разу в жизни не сломала ни одной ко… – Я не успеваю даже закончить предложение,