— Апостолам, — наконец стонет он. — Они отмечают цели и сигнализируют нам. Мы подмешиваем в их напитки немного чего-то и доставляем их по запросу. Апостолы присылают адрес в наши ячейки. За каждую женщину мы получаем пятьсот баксов, и, набрав достаточное количество, мы можем стать Апостолами. Мы их верные ученики, но я больше ничего не знаю. Нам больше ничего не говорят.

От этой информации у меня сводит желудок. Столько женщин похищают, и их больше никто не видит. Я сдерживаю рвотный позыв.

— Сколько вас там? — спрашивает Каллахан, как раз когда у меня начинают дрожать руки.

— Я точно не знаю. Они распределили нас, и мы не должны никому раскрывать свою личность.

Наступает напряженная тишина. Когда мужчина кричит, его крик превращается в хрип.

— Черт, Кэл, почему ты его убил? Мы могли бы...

Кэл прерывает его.

— Он ничего больше не знал. Оставлять его в живых — пустая трата ресурсов и времени.

Я делаю несколько шагов назад, дрожа от страха. Затем поворачиваюсь и бегу, но вынуждена резко остановиться, чуть не столкнувшись с одной из горничных, Тинли. Ее глаза расширяются, как блюдца, и она начинает извиняться. В руках у нее поднос с едой. Это странно, но у меня нет времени задавать вопросы — ни ей, ни себе.

— Тинли, привет, — начинаю я, задыхаясь и отчаянно оглядываясь на комнату пыток. — Я иду спать. Пожалуйста, скажи мистеру Кину, что я не хочу, чтобы меня беспокоили.

Тинли слегка хмурится, но склоняет голову в знак согласия. Я обхожу ее и мчусь обратно в свою комнату, пытаясь сложить воедино части своего плана.

Кэл считает, что я не очень полезна? Я провела все свое детство в поместье Бьянки. Мой отец был правой рукой одного из самых опасных людей последних десятилетий. Хотя он, несомненно, был разочарован тем, что я не мальчик, он все равно приносил работу домой и сажал меня к себе на колени, чтобы научить меня делу.

Когда он умер, я поклялась забыть все уроки, которые он мне навязывал, и которые посещали меня только в моем вымышленном мире. Но, возможно... возможно, пришло время вспомнить.

Глава пятнадцатая

Еще до того, как часы пробили десять вечера, я надела самое обтягивающее платье, которое смогла найти в своем шкафу. Оно темно-красного цвета с тонкими бретелями и длиной чуть ниже ягодиц. Я подвела глаза черными тенями, а губы накрасила темно-бордовой помадой, придав им соблазнительную улыбку. Поправив ожерелье, которое мне подарил Кэл, я добавила новую пару маленьких сережек-колец и надела сандалии. Я не хочу красться по дому на каблуках. Я почти уверена, что меня сразу поймают.

В тусклом свете мое кольцо сверкает, привлекая мое внимание к огромному бриллианту. Ну, это не пойдет. Игнорируя смутное чувство вины, которое пронзает меня, когда я снимаю кольцо, я кладу его на столешницу в ванной. Моя рука сразу становится легче, и я хмурюсь.

Продолжай.

Я беру пару туфель на каблуках, накидываю большую толстовку с капюшоном и молюсь, чтобы никого не встретить по пути. К счастью, в доме тихо, так как его обитатели успокаиваются перед сном. Я крадусь по теням дома Кин к задней калитке, открываю ее запасным ключом и ускользаю. Когда я оказываюсь примерно в двадцати минутах ходьбы от дома, я наконец решаюсь вызвать машину.

Еще пятнадцать минут уходит на то, чтобы доехать до Abstrakt. Когда машина замедляется перед темным переулком, я резко вдыхаю воздух.

— Вы уверены, что это здесь? — спрашивает водитель, в его голосе слышится тревога.

Я оглядываюсь, и все, что вижу, — это испачканный бетон, несколько разбитых бутылок и грязные газеты. Но больше всего в глаза бросается пара, одетая слишком нарядно, прогуливающаяся к ржавой металлической двери: вышеупомянутый вход в Abstrakt с Парк-авеню.

— Да. — Я снимаю толстовку и шлепанцы, надеваю туфли на каблуках и делаю вид, что забыла об остальном, выходя из машины. Дверь с грохотом закрывается. Не теряя ни секунды, водитель уезжает. Я иду следом за парой и вижу, как высокопоставленные лица входят в Abstrakt. Надевая браслет, я могу только молиться, чтобы он не был деактивирован.

Внизу лестницы стены меняют свой вид с бетонных на частично окрашенные, и становится виден декор Abstrakt. Здесь золотой бра, там позолоченная рама. Тёмно-зелёная краска появляется в неровных участках, как будто маляры так и не закончили коридор, а оставили его в стратегических местах. Странно, что декор не сливается воедино, почти как будто они хотят, чтобы вы осознали, что входите в новое пространство.

Пара впереди меня крепко держится друг за друга, болтая между собой, пока мы спускаемся. Когда мы доходим до нижней части лестницы, один из них прикасается браслетом к алмазной панели на стене и ждет, пока она станет зеленой. Звучит сигнал, и женщина открывает дверь и закрывает ее за собой. Ее партнер следует за ней. Я снова молюсь, чтобы браслет все еще работал.

Мое сердце бьется как сумасшедшее, когда я подхожу к панели, и когда я прижимаю браслет к металлической пластине, под кожей раздается тревожный гул. Через секунду раздается звуковой сигнал, и свет становится зеленым. Я вхожу в Abstrakt с облегченным вздохом.

Все так, как я помню: разврат в полном разгаре, а алкоголь льется рекой. На этот раз на платформе выступает группа из трех человек, мужчина резко толкает свою партнершу. Другая женщина лежит на спине под ними, лижет женщину сверху, а та отвечает ей взаимностью. Их стоны раздаются по всему залу, а ритмичные удары его тела о ее тело завораживают.

Отворачиваясь от эротической сцены, я решаю добиться того, что мне нужно. У Кэла есть свои методы, а у меня — свои. И хотя из Abstrakt пропадают женщины, скорее всего, это происходит на основном этаже, поэтому я не думаю, что мне нужно об этом беспокоиться. По крайней мере, я так думаю.

Когда я вхожу в комнату, в моей груди зарождается надежда. Сегодня здесь много людей, и я уверена, что найду что-то полезное.

Я направляюсь к бару. Передо мной ждут всего несколько человек, и я барабаню пальцами по эпоксидной поверхности, прислушиваясь к разговорам вокруг. Через несколько минут я быстро понимаю, что Abstrakt — это золотая жила информации, где сплетни одного человека становятся шантажом для другого. В прошлый раз я была так сосредоточена на поиске Каллахана, что даже не заметила, насколько посетители этого заведения чувствуют себя в безопасности, чтобы говорить свободно. Мои пальцы чешутся, чтобы записать