Амбал связал мне руки за спиной и посадил на стул, привязывая к ножке. Я кричала и вырывалась, поэтому напоследок мне заткнули рот кляпом. Слёзы боли и отчаяния текли по щекам, попадая на рану на губе, и вызывали жжение. Руки горели от жёстких верёвок, от кляпа стало тяжело дышать. Но физическая боль сейчас была почти незаметной по сравнению с паникой, которая накрывала меня с головой. Я сопротивлялась, даже не понимая, что ничего не могу с этим сделать, кроме того, что причиняла себя дополнительную боль и ещё больше напугаю Тахира, который будет смотреть это видео.

Амина достала телефон и включила камеру. Они поснимали несколько минут, которые показались мне вечностью от боли и отчаяния. Я была как животное в цирке, которое приковали цепью и заставили сидеть на тумбе, пока полный зал зрителей наслаждается моим заточением и хлопает в ладоши. Когда меня развязали и освободили, то я даже перестала сопротивляться и просто осела на пол.

Я не знала, сколько у меня времени, но нужно ли оно мне здесь. В глазах Амины я видела приговор. Я не знаю, зачем им видео, но они не оставят меня в живых. Лика совсем не пряталась, и с Амины я тоже сорвала маску. Ни одна из них не захочет ответить перед Тахиром. Поэтому они скроют преступление и уничтожат меня. Нас. А я не хочу свои последние дни провести вот так. В бетонном мешке с девушкой, чью боль я чувствую, как свою, в ожидании неминуемой участи. Чем быстрее это закончится, тем лучше.

Глава 28

Договор

Враги — это тень человека. Длиною этой тени можно мерить значимость деяний человека.

Император Акбар

С террористами невозможно договориться. Люди, способные на похищение с последующим убийством, уже перешагнули ту грань, когда обратной дороги нет. Они не станут отступать. Они вызывают панику и иррациональный страх за близких и любимых людей. Они загоняют в экстремальную ситуацию и совершают организованное насилие. И этого насилия над беззащитной Викой я боялся больше всего.

Они могли безнаказанно принуждать её, угрожать её жизни и здоровью, вплоть до полного разрушения личности. Этим они хотят подчинить меня, отобрать мою собственность, деньги, унизить меня. Они заставляют ужас и страх забираться под кожу, а сердце трепетать от смертельной опасности. Они открыто показывают характер и не стесняются удовлетворить свои претензии.

Они — женщины, и тем страшнее. Они не просто желают денег или власти, они хотят получить удовлетворение. Отомстить за унижение, которое, как они считают, я им доставил. Они хотят мести, боли и крови. Женщины всегда стараются убрать соперницу, даже если им уже не суждено получить самого мужчину, они по крайней мере лишат его радости быть рядом с любимой.

Вика с самого начала была мишенью и только вопрос времени, когда они решили бы её разыграть. А времени они дали достаточно, чтобы она стала настолько близка, чтобы я заплатил. И я заплачý. Но возьму компенсацию.

Ярость уже прошла, остался только холодный рассудок.

— Ах ты жалкий ублюдок! Верни мне моего сына! Я тебе уничтожу!

— Тише, дядя Амир. Сядьте, а то сердце не выдержит. Отец тоже всё переживал, и умер в одночасье.

— Ах ты!…

Дядя задыхался от злобы, потрясая кулаками в воздухе, наверняка представляя, как душит меня. Его лицо становилось то пунцовым, то серело, для человека в его возрасте такие потрясения были слишком сильными, почти фатальными.

Он не думал, что я стану играть так грязно. Никто из моих противников не понимал всю мою тёмную сущность. Они считали меня тем, кто никогда не пойдёт по стопам отца. Но я здесь, иду прямо его дорогой, в самую преисподнюю. И я силён, как никогда, потому теперь я знаю, куда иду, вижу свой путь.

— Я лично трахну твою сучку. Во все дыры ей напихаю прямо на камеру. Хотя, нет, чего уж там, приглашу тебя посмотреть, — теперь он шипел как змея, предупреждая о броске.

— Дядя, чтобы вам её трахнуть, надо принять таблеточки. А в вашем возрасте и состоянии, это очень опасно, и я вам не рекомендую так нагружать сердце. Но если вдруг решитесь, то Усман лишится своего члена вместо вас. У него ведь ещё нет наследников, а вам ведь так хочется внуков, — я поцокал для пущей уверенности.

— Ты этого не сделаешь.

— Вы не сделаете, я не сделаю. Так будем договариваться?

— Что ты предлагаешь?

— Обмен.

Он рассмеялся.

— А деньги?

— Не будет никаких денег.

— Я получу сына, но девки-то твои ничего не получат. А они уже наточили зубы на твою шлюшку. Она им как кость в горле, — он провёл ребром ладони по горлу, наглядно демонстрируя, что они могут сделать с помехой.

— С девками вы сами расплатитесь, если хотите получить сына обратно со всем мужским достоинством. А потом я с ними разберусь. Они своё получат.

— Я здесь, а они там с твоей девкой. Эта она от них получит. Я не напихаю, то мои охранники её по кругу пустят.

— Группа по предварительному сговору не может договориться. Как же вы собрались-то?

— Я говорил, что нужно придерживаться первоначального плана. Убрали бы тебя и поделили наследство тихо-мирно. А теперь…

— Амина бы с вами поделилась? Не смешите меня. Со мной договориться проще, чем с этой змеёй. Она убила родного брата и готова убить второго. Что она может сделать с Хани, мне даже страшно подумать. Если она добралась до Гаса, который не расставался с оружием и мог позаботиться о своей безопасности, то вас она просто отодвинет в сторону и пройдёт мимо.

— Да уж… Расплодился ваш отец знатно. Когда он женился на твоей чахлой матери, я думал, не видать ему наследников. А у них в первый же год ты родился, а потом Гассан, а потом и вовсе как из рога изобилия чуть