Без какой-либо задней мысли, почти на автомате, я взял телефон и набрал её номер. Сердце отозвалось лёгким, приятным трепетом, когда я услышал гудки.

— Привет, — её голос прозвучал сонно, но как бы Арина ни старалась, она не смогла скрыть той самой, едва уловимой нотки радости.

— Привет, — улыбка сама расползлась по моему лицу. — Я соскучился. Как себя чувствуешь?

— Весьма миролюбиво и удовлетворённо, — ответила она, и я представил, как она потягивается в своей постели. — А ты?

— Как заново рождённый. Составишь компанию? Надо навестить маму.

— Конечно.

Мы договорились встретиться у больницы через пару часов. Я приехал чуть раньше и ждал её, опершись о свой автомобиль. Наслаждаясь аномально теплыми осенними днями.

Когда она появилась, в простых джинсах и лёгком свитере, с ветром в волосах, что-то внутри перевернулось. Она была… настоящей. И невероятно красивой.

Мы зашли в палату. Мама заметно оживилась, увидев нас вместе. Она держала Арину за руку и что-то шептала ей на ухо, от чего та заливалась лёгким румянцем. Пока они болтали, я вышел в коридор, чтобы уточнить у медсестры детали лечения, и стал невольным свидетелем одной сцены.

В палату к маме зашёл главный врач, Роман Сергеевич Крылов. Но это был явно не формальный визит.

Он принёс не только историю болезни и назначения, но и небольшую кружку с ароматным травяным чаем. О чём-то тихо спросил, наклонившись, и его обычно суровое лицо смягчилось. Поправил маме подушку. Его движения были точными, профессиональными, но в них сквозила какая-то… особая, не врачебная забота. Мама что-то сказала, и он улыбнулся — редкой, не служебной улыбкой.

Я отступил в тень, не желая мешать. Вернувшись к Арине, которая уже вышла из палаты, я тихо спросил:

— Ты это видела?

— Видела, — кивнула она, и в её глазах играли весёлые искорки. — Похоже, у Людмилы Петровны появился личный врач. И, кажется, он выходит за рамки должностной инструкции.

— Ничего не имею против, — честно признался я. — Маме нужна такая забота. После всего, что она пережила…

Мы вышли из больницы, и солнце ослепило нас. Я уже собирался предложить пойти на набережную, как вдруг у Арины зазвонил телефон. Она посмотрела на экран, и её безмятежное выражение лица сменилось на сосредоточенное.

— Алло, Адам, — ответила она, отойдя на пару шагов в сторону.

Я старался не подслушивать, но не мог не заметить, как её поза стала более собранной, а голос — деловым.

— Да, я получила. В целом концепт интересный, но… — она помолчала, слушая. — Нет, я считаю, что тема должна быть более нейтральной для первого раза. «Как вернуть доверие в отношениях после кризиса», а не «Как навсегда забыть член бывшего». Это звучит слишком… агрессивно. И не соответствует моей позиции. — Пауза. — Прекрасно. Тогда я внесу свои правки и вышлю вам. Тебе. Да, договорились. До связи.

Она положила телефон в сумку и обернулась ко мне, снова та самая, с лёгкой улыбкой.

— Извини. Работа.

— Всё в порядке? — спросил я, чувствуя лёгкий, ревнивый укол. Хоть Адам и был моим старым знакомым, но доверия к нему не было. Что Женя, теперь к каждому столбу её ревновать будешь?

— Всё отлично. Просто корректируем план нашего совместного эфира. Он хотел пойти по пути скандала, а я предпочитаю искренность, — она пожала плечами, и в её глазах читалась твёрдость. Я восхищённо смотрел на неё. Она знала, чего хотела, и не боялась отстаивать свою позицию.

— Ну что, — протянул я ей руку. — Говорят, сегодня солнечно, а на набережной городской праздник. Погуляем?

— Погуляем, — улыбнулась она в ответ, и её пальцы сомкнулись на моих. — Настоящее свидание незнакомцев.

И мы пошли — к музыке, к смеху, к солнцу, оставляя позади больничные стены и деловые разговоры. Впереди был целый день, полный возможностей, и я намерен был провести его с ней, забыв обо всём на свете.

Набережная действительно кипела жизнью. Повсюду слышалась музыка, смех, доносился аппетитный запах хот-догов и сахарной ваты. Мы с Ариной растворились в этой праздничной суете, и это было удивительно легко.

— Мороженое? — предложил я, указывая на яркий киоск.

— Только если пломбир в вафельном стаканчике, без посыпок и топингов— без раздумий ответила она.

— Консерватор, — поддел я её.

— Традиционалист, — парировала она с достоинством.

Мы нашли свободную скамейку с видом на реку. Молчание между нами было насыщенным, комфортным.

— Знаешь, — начала Арина, — я тут подумала... о том венке.

— И?

— Я не очень-то верю в эти приметы. Но... это было красиво. Как хороший знак. Необязательно про замужество. А про... новую главу.

Я посмотрел на её профиль, и мне захотелось запечатлеть этот момент навсегда.

— Я тоже в это верю, — тихо сказал я.

Именно в этот момент телефон в моём кармане начал настойчиво вибрировать. Незнакомый номер. Чувство тревоги сковало меня.

— Алло? — Я отошел от лавочки в сторону.

— Евгений, добрый день, — голос был вежливым, но безжизненным. — Говорит секретарь Руслана Сергеевича Воганова. Звоню напомнить, что прошла ровно половина отведённого вам срока. Одна неделя из двух.

Кровь отхлынула от лица.

— Я в курсе, — сквозь зубы пробормотал я. — Работа идёт.

— Павел Сергеевич напоминает, что по истечении срока он будет вынужден применить все предусмотренные договором санкции. Хорошего дня.

Связь прервалась. Я стоял, глядя на оживлённую наберечную, но не видел ничего. Одна неделя.

Вернувшись к Арине, я попытался снова улыбнуться, но она сразу всё поняла.

— Всё в порядке? — мягко спросила она.

— Дела, — отмахнулся я, беря её руку. — Ничего важного.

Мы выбрали колесо обозрения. Когда мы оказались в самой верхней точке, Арина тихо сказала:

— Знаешь, что я поняла, глядя на всё это сверху?

— Что?

— Что мир огромен. И в нём всегда есть выбор. Даже когда кажется, что все пути ведут в тупик, всегда есть другой маршрут.

Её слова были обращены ко мне. Она словно чувствовала моё смятение.

— Спасибо, — прошептал я.

Когда мы спустились, день уже клонился к вечеру.

Я подвез её до дома. У подъезда она повернулась ко мне.

— Спасибо за сегодня, — сказала она. — Было... очень солнечно.

— Это только начало, — пообещал я. — Нашей новой главы.

В её глазах плеснулось что-то тёплое, беззащитное. И я не удержался. Медленно, давая ей время отстраниться, я наклонился и коснулся её губ своими.

Это был не страстный поцелуй, а скорее обещание, печать на только что заключённом договоре.

Её губы были мягкими и слегка сладкими от съеденного мороженого. Она не отстранилась. Наоборот, её пальцы слегка сжали мой пиджак, и она ответила