Лев не обращает на это внимание.

Он стоит возле кровати словно в ступоре. Глядит на меня, не обращая никакого внимания на то, что кровь с его руки капает на ковёр и белые простыни.

- Ты сводишь меня с ума! – стону я, вскакивая с кровати. – Что дальше? Упечёшь меня в дурку, как Яну?

Я не могу остановиться. Меня несёт от своих эмоций. А Лев только подливает масла в огонь.

- Закрой свой рот! – рычит он, хватая меня за плечи.

Крепко хватает. Даже больно.

Мозг совершенно отключается. Мне просто хочется укусить его как можно больнее. Заставить отстать от меня, наконец!

- Это ты доводишь женщин до психушки! - почти кричу я, забыв, что рядом спит сын. - И детей потом доведёшь! Они вырастут психами рядом с тобой… такими же, как ты…

Лев замахивается и даёт мне пощёчину.

Щеку опаляет огнём, и я прижимаю к ней ладонь.

Смотрю на бывшего мужа в полном шоке. Он меня ударил?

Лев пятится от меня назад, снова натыкаясь плечом на штырь от сломанной лампы, торчащий из стены.

Он выглядит не менее поражённым, чем я.

- Это ты сведёшь меня с ума! – хрипит он, прежде чем броситься прочь из спальни.

36

Щека, по которой Лев ударил меня, горит огнём. Душа сгорает от боли.

Я не представляю, как нам быть дальше.

Сердце разбивается на миллион крохотных осколков каждый раз, когда я смотрю на бывшего мужа. Я любила его больше жизни. И мне просто невыносимо осознавать, что всё это в прошлом.

Боль превращает все мои чувства в пепел. В ничто.

Я сама превращаюсь в ничто. В жалкий прах.

Где та уверенная в себе женщина, которой я была раньше? Я обязана её вернуть! Я сгорю дотла, если это нужно, и восстану из пепла. Я уничтожу всё, что этому мешает! Оно сгорит вместе со мной.

Наверно, это и называется состоянием аффекта.

Будто со стороны я вижу, как мои руки берут из кроватки спящего сына.

Затем я подхожу к шкафу и открываю дверцу. Тут на полочке хранятся мои свечи, которые раньше я время от времени зажигала в спальне или ванной. Нащупываю рукой зажигалку.

Поворачиваюсь лицом к кровати, в которую так упорно меня тащит Лев.

На смятых белых простынях виднеются капли крови из порезанного плеча бывшего мужа. На стене рядом всё ещё красуется надпись «козёл», которую я так старательно вывела стойкой красной помадой.

Держу сына одной рукой, а другой достаю с полки флакон своих духов. Размахиваюсь и бью им о край тумбы, снося горлышко с пульверизатором.

Паша, которого я держу на руках, начинает недовольно кряхтеть и подёргивать ножками.

Подхожу к кровати и выливаю содержимое флакона на простыни. В воздухе повисает резкий цветочный запах.

Паша забавно морщит во сне носик, а я даже чихаю.

Ничего. Сейчас мама сделает кое-что, и мы уйдём отсюда, сынок.

Бросаю пустой флакон на ковёр и беру с тумбочки отложенную зажигалку.

Прокручиваю пальцем колёсико зажигалки. Ещё раз. И ещё. Искры щёлкают в воздухе несколько раз, прежде чем на кончике зажигалки появляется огонь.

Я не позволю Льву превращать мою жизнь в безумный цирк. Если я сказала нет – это значит нет!

Подношу зажигалку к простыням, быстро отпускаю её и отхожу в сторону.

Наверно, я веду себя ненормально. Может, я действительно уже сошла с ума.

Но я чувствую освобождение, когда над матрасом вверх поднимается трескучее пламя.

Какая-то одержимая радость и лёгкость. Вдыхаю полной грудью, расправляя плечи.

Лев больше не сможет делать вид, что что-то можно вернуть. Нечего возвращать – всё сгорело!

Цветочный аромат сменяется на запах гари. Языки пламени ползут по белой ткани и взметаются к потолку. Красиво. Аж дыхание захватывает.

Пусть хоть весь дом сгорит к херам!

Уже разворачиваюсь к выходу из комнаты. Нужно, наверно, всех разбудить. Люди в доме не должны пострадать.

Внутренний голос нашёптывает, что логики в моих мыслях и действиях нет, но разум заклинило полностью.

Я, как робот, бреду к двери с ребёнком на руках.

-София, Господи, что здесь происходит?! – в дверях, преграждая мне дорогу, появляется Лев.

Он быстро протискивается мимо меня в комнату и тушит огонь, прихлопывая его одеялом. Даже ковёр с пола поднимает и накрывает им сверху устроенный мной пожар.

Огонь исчезает. Остаётся только запах сгоревших простыней.

Смотрю на это безразлично.

Что ж, ладно, похоже, будить посреди ночи никого не придётся.

Лев поднимает на меня ошалелый взгляд.

- Ты… - хрипло выговаривает он.

- Я сказала, что не стану спать с тобой, Лев, - равнодушно сообщаю я. - По-хорошему ты не понял…

37

На следующий день в детской появляется кровать для меня.

Наверно, я должна была бы праздновать победу, но я не чувствую ничего. Осталась только какая-то опустошённость.

Я не могу избавиться от Льва. Особенно остро я понимаю это, отвоевав наконец территорию.

Я выгнала бывшего мужа из постели, но из моей жизни он всё равно никуда не делся.

А самое страшное, что и из сердца его никак не вытравить. Как будто он и есть моё сердце.

Я скучаю по нам прежним каждую секунду. Я скучаю даже по нашим новым больным отношениям, когда его нет рядом.

Возможно, если бы Лев согласился оставить меня в покое, я зализала бы свои раны со временем. У меня ведь почти получилось.

Я была очень зла на Льва и ехала на этом топливе ненависти вполне успешно.

Переехала к Роберту. Перечеркнула прошлое.

Я очень старалась держаться подальше от бывшего мужа. Он сделал мне так больно, буквально растоптал.

Что толку с того, что он хочет вернуть всё обратно? Я же не пластилин, чтобы плющить меня в лепёшку, а потом заново лепить то, что хочется.

Лев разбил мне сердце. Это не лечится. С этим просто нужно смириться и жить дальше ради сына.

Мой малыш заставляет меня цепляться за эту реальность. Вставать по утрам, чтобы накормить и переодеть его. Выходить на улицу, чтобы погулять с коляской перед домом.

Кроме этих действий, интереса во мне не вызывает ничего. Какая-то вязкая апатия.

Словно пространство вокруг находится в тумане, и сына, которого я держу на руках, ещё можно разглядеть,