Демьян шипит и дёргается, но как, только, оторвавшись от моей груди, заглядывает в глаза, улыбается, неестественно, плотоядно. Я облизываю пересохшие губы, зеркалю его улыбку. Намерено впиваюсь в подкаченную ягодицу ногтями. Звериный рык, и мужчина больно всасывает мою нижнюю губу. Обхватываю двумя руками крепкую задницу, не давая двигаться. Хочу, чтобы был во мне, всегда, сильней…

- Силь-ней… - сиплю, и задыхаюсь от накатывающего удовольствия, граничащего с болью.

Уже поджались онемевшие, на ногах, пальцы. Уже окаменел низ живота, как пресс у яростно двигающего во мне мужчины. Уже тонкие стеночки разгоряченного лона плотней сжимают раскалённую плоть. Уже, сейчас…

- Давай, малышка, сожми меня сильней. – мгновенно исполняю.

Сладострастная волна проходится по всему позвоночника, оседая в самом эпицентре, меня трясет, плоть пульсирует, а Демьян лишь усиливает толчки, продлевая долгожданную агонию. Пара-тройка глубоких выпадов, и мужчина замирает, хрипя мне на ухо, опустив голову на мое плечо. Я веду руками по его вспотевшему телу, не веря в то, что только что произошло. Я занималась любовью, ладно сексом, с другим мужчиной, не с Мотей, и самое странное, я не испытывала ни стыда, ни раскаянья, ни сожаления.

Я испытывала чувство удовлетворённости, легкости и покоя, в этих объятьях. Мне так хорошо, можно постоять так ещё несколько секундочек, минуточек. Часик? Мужчина приподымает голову, смотрит на меня своими космическими глазами. Целует, но уже легонько, едва ощутимо, как целовал у дверей, невесомо касаясь губами.

- Пойдёшь со мной в душ. – это вопрос или утверждение? Хотя, пойду, куда позовет, пойду. Только…

- У меня ноги занемели. – морщусь, ощущая первые покалывания.

- Держись. - командует Дёма и, подхватив меня под попу несёт в сторону ванной.

Ставит меня в душевую, разъединяя наши тела. Хнычу, не только от того, что приходится стоять на одеревеневших ногах, но и от того, что меня оторвали от желанного тела. Мужчина выбрасывает презерватив и, присев на корточки, мнёт мои икры.

- Потерпи немножко. Так лучше. – поднимает на меня голову. Синхронно сглатываем.

- Да. – хриплю в ответ.

Он опять так смотрит, голодный взгляд, с несколькими тысячами звёздочек. Теперь я безошибочно могу угадать, что он означает. Демьян подымается, мгновенно заполняя своей массой душевую кабинку. Пячусь назад, упираюсь в стенку спиной. Так страшно и так… не подобрать слов, просто жутко хочется, чтобы эти мгновения длились вечно. Мужчина протягивает ко мне руку, как совершенно неожиданно на нас сверху льётся холодная вода.

Я взвизгиваю, Дёма смачно матерится. Прижимает меня к себе, что-то нажимая за моей спиной. Поток уменьшается и становится теплей. Обнимаю его обеими руками, вжимаюсь крепче, ловлю мгновения вселенского покоя и умиротворения. Он не сопротивляется, одной рукой обнимает в ответ, другой пытается намылить наши тела. Перебираю пальцами по спине, нащупываю подушечками шрамы.

- Можно посмотрю? – спрашиваю тихо, нерешительно.

Мужчина хмыкает, поворачивается ко мне спиной, расправляя широкие плечи. Первым делом дотрагиваюсь до пасти медведя. Отдёргиваю руку. Господи, ну не укусит же он меня. Чуть ниже, вдоль медвежьего хребта, спрятан длинный, широкий шрам. Целую его, затем налитый фиолетовым синяк под правой лопаткой. Его не было, когда я видела спину мужчины в спортзале. Веду руками дальше, дотрагиваюсь до каждой татуировки, обвожу её, хочу касаться не только взглядом, видеть не только глаза. Я даже не знаю, как называть эту непреодолимую тягу, трогать, щупать, нюхать. Вожу кончиком носа, ощущая бугристость. Ещё один шрам, провожу пальцем, круглый, от пули, чуть правее синяка.

- Больно? – не узнаю собственного голоса.

- Нет. Старый. – отвечает мне в тон.

- А здесь? – прикасаюсь к гематоме.

- Нет.

- А так? – надавливаю совсем немного.

- Не-ет. – хрипло посмеивается Демьян. – Ты хочешь сделать мне больно?

- Не хочу. – опираюсь лбом между лопаток. Качаю головой для убедительности. – Совсем не хочу, чтоб тебе было больно.

- Малышка? – Демьян перехватывает мою руку, разворачиваясь лицом. – Зачем ты пришла ко мне?

- Не надо было?

- Спрашиваю.

- Хотела.

- Потрясающий диалог. – мужчина гладит меня по волосам, погружая в сонливость и блаженную негу. – Ты понимаешь, что я больше не смогу себя сдерживать? Понимаешь, что не смогу отпустить?

- Понима-аю. – зевая, отвечаю я.

- У-у, кому-то пора баиньки.

Дёма, наспех намыливает нас ещё раз и быстренько смывает пену водой. Вытирается сам, а меня, завернув в большое полотенце, несёт в кровать. Обтирает насухо, долго промачивает волосы.

- Моя пижама. – смотрю на разбросанные вещи, тянусь к ней, прошу рукой подать.

На лице Демьяна появляется выражение, «серьёзно, ты собралась спать со мной в пижаме». Его бровь в привычном жесте летит вверх, а губы кривит ухмылка. Он просто заворачивает нас в тонкое одеяло, плотней прижимая к себе. Улыбаюсь, уткнувшись во вкусно пахнущую грудь, и засыпаю.

«- Лизун, Лиз, Лиза… - верчу головой, слыша спокойный и ровный голос мужа.

Всё тот же лес, холодный, тёмный и страшный, только в этот раз верхушки вековых деревьев едва трогает рассвет. Вой, чмяканье, смех, всё ещё слышны, но уже издали.

- Мотя, милый, я здесь! Матвей! – кричу, зову. Пока не чувствую на своих плечах, холодные прикосновения. Муж разворачивает меня к себе, целует губами в лоб, от ледяного касания пробирает озноб.

- Ты должна бежать, драгоценная моя, спасаться. Уже близится рассвет, скоро всё кончится. Солнце взойдёт, и всё кончится. Ты моя умница, ты всё делаешь правильно. Только ты должна бежать. – шепчет муж, но голос неживой, такой же холодный, как его дыханье и прикосновенья.

- А если я не хочу бежать? Если перестать бегать, а остаться, бороться? – спрашиваю надрывно. Мотя хмурится.

- Всё, чего я хотел, в своей жизни, это сделать тебя счастливой. Чтобы ты была счастливой, Лиз, чтобы получила жизнь, о которой мечтала, и… безопасность. Ты счастлива, Лиза?

- Я… - запинаюсь, медлю с ответом. – не знаю. Я хочу по-о-бо-о-роться. – меня знобит в его объятьях, при каждом выдохе пар изо рта. Тело передёргивает, собирая остатки тепла.

- Ты должна выжить, ради меня, Лиза, любой