За исключением того, что все, чего я хочу, — это выйти на улицу, поговорить с ней и почувствовать себя кем-то другим, а не тем, кто я есть. Хотя бы ненадолго.

И мне нужно извиниться перед ней за то, как говорила моя мать.

Выходя на улицу, я пытаюсь убедить себя, что это хорошая идея, хотя все внутри меня кричит мне пойти в дом, приготовить ужин и притвориться, что ничего не произошло.

Однако я начинаю понимать, что когда дело касается Билли, то, что я должен делать, и то, что я делаю на самом деле, — это две совершенно разные вещи.

Билли смотрит на меня, когда я подхожу к краю бассейна. В ее глазах горит огонь, когда она снова погружается под воду.

Очевидно, она не собирается облегчать мне задачу.

Я засовываю руки в карманы и пытаюсь поправить свой член, прежде чем она снова всплывет, но я слишком медлителен. Она ухмыляется, откидывая мокрые волосы с лица, и ее взгляд опускается на выпуклость в моих штанах.

— Значит, там что-то было, — говорит она, лежа на спине. Я закатываю глаза в ответ на ее насмешку, хотя это меня возбуждает. Ее соски упираются в тонкую голубую ткань бикини. — Не хочу показаться грубой, но не слишком ли много сказать о том, что твоя мать — настоящий мастер своего дела?

— Извини, — говорю я, скидывая туфли в сторону. Я раздумываю, залезть с ней в бассейн или нет. Мне всегда нравилось плавать, когда жизнь временами становится слишком тяжелой. — Ты можешь называть ее занудой. Она такая и есть. У нее есть свои причины, но это не оправдывает то, как она вела себя по отношению к тебе.

— Меня называли и похуже, — говорит Билли, закрыв глаза и плавая посреди бассейна. — Ты учишься не позволять подобным вещам беспокоить тебя, когда одинокие женщины вокруг тебя соревнуются за мужчин.

Уголок ее рта приподнимается, и я хочу знать, что происходит у нее в голове. Я знаю, что несколько молодых женщин постоянно дерутся друг с другом из-за капо. Большинство других молодых женщин, как правило, держатся в стороне от всего этого, но я могу понять, почему Билли была втянута в это.

Ее красота не является секретом для мафии. Я слышал, как многие из моих людей говорили о том, чтобы бросить вызов Артуро, чтобы получить шанс с Билли. Большинство из них говорят только о том, кто может переспать с ней, прежде чем Артуро убьет их.

Чего эти идиоты не понимают, так это того, что Артуро — наименьшая из их забот. Билли более чем способна постоять за себя. Любая женщина, которая разбивает нос сковородкой, не собирается играть в игры с похотливыми мужчинами.

— Ты продолжаешь так смотреть на меня, и я начинаю думать, что ты пытаешься прочитать мои мысли, — говорит Билли дразнящим тоном, когда открывает глаза и смотрит на меня. — Знаешь, если ты хочешь раздеться и залезть со мной в бассейн, я бы не возражала.

— Это плохая идея.

Билли смеется, ее щеки краснеют. — Я знаю, какая это ужасная идея. В прошлый раз ты совершенно ясно дал это понять. Но это твой бассейн. Если ты хочешь поплавать, я тебя не останавливаю. Черт возьми, я даже вылезу, если ты этого захочешь.

— Останься. — Я приседаю, чтобы закатать подол штанов, прежде чем сесть на край бассейна и свесить ноги в воду. — Ты не обязана уходить только потому, что я здесь.

Она начинает барахтаться в воде, ее тело слегка искажается водой, образующейся вокруг нее рябью.

— Она всегда приходит сюда и вытворяет такое дерьмо? Ты не заслуживаешь, чтобы с тобой так обращались. Ты должен иметь возможность делать свой собственный выбор в жизни без давления матери.

Уголок моего рта подергивается. — Ты говоришь так, будто тебя больше расстроило то, что она сказала мне, чем то, что она сказала тебе.

— Да. Я всю свою жизнь имела дело с дрянными девчонками. Твоя мать — всего лишь взрослая версия. Хотя ты ее сын. Она не должна заставлять тебя остепениться, когда ты сказал ей, что не готов к этому. Это несправедливо по отношению к тебе.

— Билли, ты что-то особенное, ты знаешь это? — Я качаю головой и выплескиваю в нее немного воды. — Я слышал, твой папа проснулся. У меня не было возможности повидаться с ним сегодня, но я отправлюсь туда завтра.

— Мы можем поговорить о чем-нибудь еще, кроме папы? У меня был адский день, и, говоря о нем прямо сейчас, я только усугублю все.

Я киваю и смотрю на заходящее солнце. — Знаешь, я думаю, нам стоит заказать пиццу на ужин. После этого мне действительно не хочется готовить.

Билли смеется и брызгает на меня водой в ответ. — Мы собираемся притвориться, что ты собирался готовить ужин сегодня вечером?

Я улыбаюсь и пожимаю плечами. — Мы могли бы, если хочешь.

Она изучает меня, в ее взгляде игривость, несмотря на дерьмовый день, который, по ее словам, у нее был. В ее поведении всегда есть что-то светлое и солнечное, даже когда жизнь обходится с ней дерьмово. Билли была такой, сколько я ее знал.

В этом есть что-то достойное восхищения.

— Знаешь, когда ты улыбаешься, я почти думаю, что ты не такой хладнокровный ублюдок, каким тебя все считают. — Билли ухмыляется и ныряет под воду, когда в бассейне начинает загораться подсветка. Я смеюсь, когда она плавает под водой, прежде чем вынырнуть обратно и брызнуть еще водой в мою сторону.

— Ты должна верить им, когда они говорят тебе, что я хладнокровный ублюдок, Билли. Для этого есть причина.

— Я знаю. Я действительно верю в это и вижу причину, стоящую за этим. Мне также кажется, что есть в тебе какие-то части, которые ты прячешь глубоко-глубоко и не позволяешь никому другому видеть.

— Да? — Спрашиваю я, мой тон забавный. — И что ты знаешь о том, как прятать части себя от остального мира?

Билли убирает волосы с лица. — Я живу в мире мужчин, Алессио. Я не притворяюсь, что это не так. Я убивала людей. Я натворила и другого дерьма, которое останется со мной на всю оставшуюся жизнь. Бывают дни, когда я просыпаюсь с отвращением к самой себе, но я должна скрывать это, потому что в мафии нет места кажущейся слабости.

— И Артуро ожидает этого от тебя.

Она кивает. — И папа ожидает, что я смогу постоять за себя. Ты не хуже меня знаешь,