Продираюсь сквозь колючие кусты, не обращая внимания на ветки, царапающие кожу.

Герман придерживает меня за куртку и протискивается вперед. Теперь он прокладывает наш путь, а иду следом, защищенная от веток телом мужчины.

Мы выходим на утес и мое сердце замирает от облегчения и страха одновременно.

Даша действительно здесь. Она стоит на самом берегу быстрой реки, прижимая к груди свой картонный кораблик.

А за руку ее держит Карим.

31

- Я все время не успеваю… - с усмешкой говорит Карим.

Мужчина улыбается какой-то больной безумной улыбкой. И страх пробегает по моему позвоночнику. Нормальные люди так не смотрят.

- Что ты хотел успеть, Карим? – спрашивает Герман спокойно, хотя я буквально чувствую его напряжение.

Воецкий медленно делает небольшой шаг к Кариму и Даше.

- Не подходи! – кричит Карим и подхватывает ребенка на руки.

Даша не слишком довольна этим. Она не любит чужих, поэтому начинает выворачиваться в руках мужчины.

- Не дергайся! – грубо рычит на нее Карим. – Ты же хотела запустить в плавание свой кораблик? Сейчас мы это устроим. Не позволим твоим глупым папе и маме помешать нам, верно?

Мы с Германом замираем на месте, потому что Карим подносит ребенка прямо к воде.

- Карим, что ты делаешь? – срывающимся голосом спрашиваю я.

- Пытаюсь сделать этот мир лучше, Аня, - Карим снова мне улыбается безумной улыбкой.

И я понимаю, что он действительно не в себе. Глаза мужчины бегают, а взгляд горит пугающим огнем.

- Отдай нам Дашу, Карим! – требует Герман, делая еще один небольшой шаг к берегу.

- Стой! – рычит на него Карим. – Иначе кораблик отправится в плавание…

- Чего ты хочешь? – спрашивает Герман?

Лицо Карима аж передергивается от нервной кривой ухмылки.

- Справедливости, конечно! – говорит он. – Я так давно пытаюсь ее добиться, Герман. И все время чуть – чуть не успеваю…

- И что же по-твоему будет справедливо, Карим? – спрашивает Герман.

Даша хнычет, и мое сердце щемит от удушающей паники.

Я вижу, как взгляд бывшего мужа бегает по поляне и Кариму. Он пытается сообразить, как нам быть. Как вытащить дочь из лап поехавшего психа.

- Ты такое ничтожество, Герман! – с призрением выплевывает Карим. – Ты не заслуживаешь ничего из того, что имеешь!

- И что ты собрался делать? – Герман не спорит с братом. Просто тянет время, забалтывая его.

- Я решил все исправить! – гордо заявляет Карим, покрепче перехватывая извивающегося ребенка. – Ты в восторге от себя, верно, Герман? Но на самом деле, ты такой дурак… большим удовольствием было водить тебя за нос. Ты и твой отец считаете себя лучше других. Кто-то должен был указать вам на ваше место.

- С чего ты взял, что я считаю себя лучше тебя, брат?

- Брат?! – Карим грубо хохочет. – Не смеши меня, Герман. Ты никогда не считал меня братом. Не признавал наше родство в обществе, помыкал мной, будто прислугой. Да ты даже от родной матери отказался.

- Что за бред? – перебивает Герман. – О чем ты Карим? Скрывать, что мы братья, было твоей идеей. Разве нет? Ты сказал, что хочешь сделать свое имя сам. И что это будет наш козырь. На что ты обижаешься, я не понимаю? Я взял тебя в свой бизнес. Ты сам говорил, что я многому научил тебя. Я доверял тебе. Какого еще принятия ты ждал? Я не слишком сентиментальный человек, прости меня за это. А что касается мамы, то это она бросила меня. Ради тебя, между прочим. Именно тебя она растила. Не понимаю твоих претензий!

- Каждый день она сожалела о том, что ей приходится растить меня, а не тебя! – кричит Карим. – Каждый день она говорила о том, как скучает по тебе. Она никогда не любила моего отца и ту жизнь, которую вынуждена была вести. Она даже сбежала. Ты знал? Бросила нас, чтобы вернуться в город и попытаться забрать тебя у отца. Но у нее не вышло, разумеется. И ей пришлось вернуться. А я все детство вынужден был слушать о том, как мама гордится тобой и твоими успехами. «Герман поступил в лучший институт… Герман поехал учится в Англию… проект Германа получил грант…» не знаю откуда она это узнавала, ведь ни твой отец, ни ты не звонили ей никогда…

- Интересно, что я мог сделать, Карим? Я был ребенком, и отец запрещал мне общаться с матерью. Как я мог позвонить ей? Куда?

- Ты давно вырос, разве нет? Ты мог найти ее. Но тебе это было не интересно. Она сама искала встречи с тобой. Унижалась на пороге твоей приемной, чтобы познакомить нас.

- А тебе не приходило в голову, Карим, - Герман медлит, подбирая слова, - что мне действительно не хотелось видеться с ней и даже знакомится с тобой? Ведь ее не было рядом, когда я в ней нуждался. Ты украл ее у меня. С тобой она уехала жить новую жизнь. А я остался один в мрачном доме с безразличным ко всему отцом. И именно ты ездишь на праздники в семью, где тебе рады, а не я. Почему я должен любить тебя, а? Но ты прав - я давно вырос. Поэтому я принял свою жизнь такой, какая она есть. Я заново познакомился с матерью. Я смирился и с тобой. Показал младшему брату, что такое бизнес. Еще раз повторяю, я доверял тебе больше, чем другим!

- Показал, что такое бизнес? – Карим злобно ухмыляется, и делает шаг к берегу с Дашей на руках. – Да ты просто в песочнице куличи лепишь, по сравнению с тем масштабом, которого мог бы добиться я с твоими ресурсами. И добился бы…

- Судя по тому, что я раскопал в фирме Давида, твой масштаб предполагает мошенничество в крупном объеме. Это ведь ты устроил, верно? Пытался развалить их фирму?

- Конечно! – Карим очень доволен собой. – Безупречная схема. Офшоры, фирмы-прослойки. Еще бы пару месяцев протянуть без подозрений с твоей стороны и можно было бы оставить тебя с голой жопой. Если бы ты не докопался, все прошло бы успешно. Может, ты и неплох в бизнесе,