Делаю еще одну затяжку.

Дураки они. Все остальные. Смотрят в будущее, но не понимают, что иногда самое ценное у нас осталось в прошлом. А может быть, у них просто не такая ситуация, поэтому у них все сложилось по-другому.

Но у меня-то так. И я не знаю, что теперь с этим делать…

- Я получила твое письмо, - звучит тихий голос бывшей жены, от которого я вздрагиваю.

Резко поворачиваюсь — стоит. На ней вязаный, спортивный костюм, волосы убраны в хвост, а на лице ни грамма макияжа. Она смотрит на меня прямо, в руках сжимает потрепанные страницы из-под моего пера.

Аня сейчас особенно хороша. Она уютная, сладкая, маленькая девочка, которую мне до боли хочется притянуть к себе и обнять.

Я делаю шаг, но она резко отступает и прячет глазки, опустив их в пол.

- Ань…

- Ты хотел поговорить, и я слушаю.

Я не знаю, что сказать. Я все уже вывалил в этом письме и как-то теряюсь теперь, когда она здесь…

- Прости меня.

Это то, что вырывается первым, но, похоже, это что-то правильное, потому что Аня резко смотрит на меня, а потом горько усмехается и кивает пару раз.

- Прости. Легко у тебя все решается, да?

- Ань, - я делаю еще один шаг к ней, и на этот раз она не шарахается, как от чумного.

Но мы все еще молчим. Смотрим в глаза. Ветер треплет мои и ее волосы, разгоняет запах нашего парфюма, соединяя его во что-то прекрасное.

Я не выдерживаю первым. Делаю резкий выпад, хватаю ее за руку и притягивая к себе, а потом обнимаю.

И у меня внутри что-то расслабляется. Какая-то тугая, но прочная пружина. Будто наконец-то спазм получил свою долю лекарства и наконец-то отпускает меня из своего плена.

- Моя девочка… - шепчу хрипло, а потом утыкаюсь носом в ее волосы, - Моя Анечка…

Ветер продолжает трепать нашу одежду и подрывать ноты нашего парфюма к покрасневшему небу. Где-то шумит река. Где-то орет какая-то птица. А мы так и стоим. Она молчит, дышит в моих руках, а я так бережно ее держу, как свой самый ценный, свой самый любимый подарок от судьбы.

Мое сокровище…

Ты — мое сокровище…

«Все в моих руках»

Глеб

Это были великолепные несколько дней. Мы с Аней снова говорили, снова были рядом, снова смотрели друг другу в глаза. Я чувствовал ее запах, тепло. Слышал ее голос… И будто все ошибки были наконец-то исправлены. Такое странное чувство в душе…знаете, оно очень похоже с тем, когда ты наконец-то раскладываешь все по своим местам. Да…сейчас все на своих местах.

Когда мы спускаемся с корабля и прощаемся, я не хочу ее отпускать. Бережно держу ручку в своих ладонях, смотрю ей в глаза. Ветер красиво развивает темные волосы…

- Анют, можно я тебя поцелую? - спрашиваю тихо и хрипло.

Она не разрешает. Я попытался стать еще ближе, но Аня отстранилась и сказала, что «так не может». На душе противно заскрипело.

Не может…

Да, ты же не Стефания. У той не было никаких границ. Она знала, что я женат, но ей настолько фиолетово было, что у меня даже не найдется достойной метафоры, чтобы это основательно передать.

Никакой совести. Никаких угрызений. Никаких моральных стопов. Ничего.

Когда мы познакомились, она открыто флиртовала со мной. Потом мы договорились о свидании, где я зажал ее у стена лифта и потрогал везде, где захотел. Третье наше свидание закончилось сексом в дорогом отеле. Было хорошо. Я знаю, что звучу просто отвратительно, но не привык врать себе и людям: да, было хорошо. В моменте стало просто восхитительно, но потом пришла она: осознанность. Я представил, как теперь буду смотреть в глаза своей жене, как буду с ней общаться, как буду себя вести, и меня кипятком ошпарило.

Я помню, как решил, что это больше не повторится.

Но повторилось, за что я себя ненавидел еще больше, а прекратить не мог. Не знаю «почему». Наверно, потому, что Аня не догадалась, и я почувствовал что все "тип-топ". Наказания не последовало, а значит, можно продолжать. Или я вообще о ней не думал?…

Морщусь. Потому что думал и думал очень много, но…просто не мог остановиться. Это моя кара. Если бы у меня была машина времени…ох, если бы она была…

Но ее нет, и я в который раз должен признать, что иногда за свои ошибки приходится платить. Нести ответственность. Поэтому когда Аня отстраняется, я не давлю на нее. Я принимаю.

- Нет, Глеб. Мы уже об этом говорили.

Она права. Мы об этом действительно говорили, когда я пытался поцеловать ее на палубе в последнюю ночь. Я безумно хотел продолжить этот вечер, но и тогда получил отворот-поворот. И сейчас его получаю…

Да, она не Стефания, но тем интересней, я полагаю? Злюсь, но полагаю…

- Конечно, - киваю и делаю шаг назад.

Аня на меня не смотрит. Она заправляет прядку волос за ухо и наблюдает, как с корабля сходят люди. У меня появляется дикое ощущение того, что она хочет побыстрее сбежать — и это по-настоящему неприятно.

- Ань…

- М?

- Ты держишь дистанцию, и я это чувствую.

Пару раз моргнув, она переводит на меня взгляд и выгибает бровь.

- Ты женатый человек, Глеб. Напоминаю.

В ее тоне проскальзывает злость, и я себя проклинаю. Блядь. Надо было молчать, но как тут смолчишь-то? Господи…

- Ань, я совсем не то имел в виду…

Она открывает рот, чтобы сказать что-то, и я не уверен, что хочу это слышать. Нет, скорее всего, как раз наоборот.

Пару мгновений молча смотрит мне в глаза, потом опускает их, а я подаюсь ближе.

- Что такое?

- Да нет…я просто…- шумно выдыхает и кивает, снова глядя на меня, - Просто все еще немного злюсь на тебя.

- Я знаю…

- Письмо было очень трогательным. Наверно, я лучше понимаю тебя после него, но…этого все равно недостаточно, Глеб.

- Я знаю! Анечка, солнышко… - сжимаю ее тонкие предплечья и тяну ближе к себе, а потом касаюсь носом щеки и шепчу, - Сокровище мое, я знаю…знаю, что был таким мудаком…я все знаю, но клянусь тебе! Я докажу тебе, что я изменился. Я другой человек теперь, когда знаю, чего лишился…

- Лишился? - шепчет,