Она всхлипывает, голова опускается вперед, пока она приспосабливается к моему размеру. — Просто... дай мне секунду.

Я запускаю пальцы в ее волосы, нежно целую позвоночник.

Постепенно она расслабляется вокруг меня, ее тело принимает мое вторжение. Я даю ей время прийти в себя, прежде чем начать двигаться.

Медленно я выхожу, затем толкаюсь обратно, вызывая у нее стон. — Хорошо, малышка?

— Да, — выдыхает она, запрокидывая голову и отдаваясь наслаждению. — Еще.

Я подчиняюсь, увеличивая темп. Ее внутренние мышцы крепко сжимают меня, когда я толкаюсь в нее.

— Тебе это нравится? — Я стону, теряя контроль. — Мой член в твоей заднице?

— Да! — Она встречает мои толчки нетерпеливыми движениями бедер. — Сильнее, пожалуйста.

Повинуясь ее команде, я вонзаюсь в нее, упиваясь видом ее самоотдачи. Ее груди покачиваются при каждом ударе, соски напрягаются до пиков.

Ее голова падает вперед. — О Боже, Николай, вот здесь!

Зная, что она близко, я протягиваю руку, чтобы погладить ее клитор. Это выводит ее из себя.

— Папочка, я... — кричит она, сотрясаясь в конвульсиях, когда находит разрядку.

Я погружаюсь в нее, чувствуя, как ее внутренние стенки сжимаются вокруг меня. Ее оргазм доит мое собственное освобождение, и я изливаюсь в ее тугую попку, мое тело сотрясается от его силы.

Постепенно я возвращаюсь на землю, мое дыхание замедляется по мере того, как исчезает эйфория. Я осторожно выхожу из нее, ненавидя потерю связи.

Она опускается на подушки, грудь вздымается, когда она наслаждается закатом. Я утыкаюсь носом в ее волосы, целую плечо.

— Это было... — Она замолкает, словно не в силах подобрать слова. — Интенсивно.

Я хихикаю, испытывая чувство триумфа. — Ты справилась с этим как профессионал, малышка.

Она поворачивает голову, сонная улыбка изгибает ее губы. — У меня талантливый учитель.

Я заключаю ее в объятия, нежно целую. — А теперь отдохни немного. У нас впереди еще много веселья.

С удовлетворенным вздохом она прижимается ко мне, уже на полпути в страну грез. Я прижимаю ее к себе, мои пальцы скользят по ее волосам.

Сегодняшний вечер стал откровением. Наша связь глубже, чем я себе представлял, и я понимаю, что моя одержимость превращается в нечто более опасное.

Когда я глажу ее по волосам, в моей голове крутятся планы на наше будущее. Я хочу показать ей еще так много всего, так много удовольствий, которые нужно исследовать.

Глава 18

СОФИЯ

Я напеваю, паря по своей квартире, все еще находясь на взводе после прошлой ночи с Николаем. То, как он прикасался ко мне, напряженность в его глазах — я не могу перестать проигрывать каждое мгновение.

— Соберись, — бормочу я, качая головой, пока расставляю бокалы с вином и закуски на кофейном столике. Таш придет на наш вечер кино через час, и мне нужно сосредоточиться.

Я направляюсь на кухню, чтобы взять открывалку для бутылок из ящика, но останавливаюсь, когда что-то привлекает мое внимание. Блеск металла за моей любимой кофейной кружкой. Нахмурившись, я протягиваю руку, и мои пальцы натыкаются на что-то маленькое и твердое.

Кровь леденеет у меня в жилах, когда я достаю крошечную камеру, не больше ногтя на большом пальце. Она умело спрятана и расположена так, чтобы снимать всю кухню.

— Нет, нет, нет... — Мои руки дрожат, когда я рассматриваю ее. Это не какая-нибудь дешевая шпионская камера — она профессионального класса, дорогая. Такая, которой пользуются люди, которые знают, что делают.

Мои мысли путаются. Как долго она здесь? Кто ее туда положил? Я осматриваю кухню новыми глазами и замечаю еще одну, спрятанную за угловой молдинг.

Бокалы для вина звякают, когда я слишком резко ставлю их на стол. Мое святилище, мое личное пространство нарушено. Я обхватываю себя руками.

Мои руки дрожат, когда я хожу по своей квартире, осматривая каждый уголок с новым подозрением. Я нахожу еще шесть камер, прикрепленных к рамам для фотографий и спрятанных на книжных полках, даже одну в светильнике в моей спальне.

— Этого не может быть. — Я бросаю их все в ящик своего стола и с грохотом его закрываю. Металлический звон заставляет мой желудок перевернуться.

Опускаясь на свой итальянский кожаный диван, я массирую виски. Всплывает воспоминание — когда на прошлой неделе я повсюду искала свои любимые черные кружевные стринги. За неделю до этого с тумбочки в ванной исчезла моя шелковая повязка для волос. В то время я винила во всем свой рассеянный ум, слишком занятый галереей, чтобы следить за происходящим.

Но теперь...

— Нет. — Я качаю головой, отказываясь доводить эту мысль до конца. Напряженный взгляд Николая вспыхивает в моем сознании. Как он, кажется, знает обо мне то, чего не должен знать. Как он появляется в нужный момент.

Мои пальцы касаются отметины, которую он оставил на моей шее прошлой ночью, и я дрожу. Камеры кажутся обвиняющими взглядами, даже запертые в ящике стола. Время их появления, профессиональное качество и пропавшие вещи — все указывает на одного человека.

Я хватаю свой телефон, большой палец зависает над контактом Николая. Но что я вообще могу сказать? — Эй, ты шпионишь за мной через скрытые камеры? — Эта мысль заставляет меня рассмеяться, хотя звучит как сдавленный смех.

Вместо этого я убираю телефон и сворачиваюсь калачиком на диване, пытаясь игнорировать растущую уверенность в том, что мужчина, в которого я влюбляюсь, следит за каждым моим движением.

Мой телефон жужжит от сообщения Таш, что она почти здесь. Сказать ей? Позвонить в полицию?

Звонок в дверь заставляет меня подпрыгнуть. Я поспешно вытираю глаза и приглаживаю волосы, пытаясь взять себя в руки.

— Иду! — Мой голос срывается, и я прочищаю горло, прежде чем открыть дверь.

Таш стоит там со своей фирменной красной помадой на губах, держа в руках бутылку вина. — Я принесла хорошее вино. Это Бордо, ты... — Она замолкает на полуслове, ее улыбка исчезает. — Что случилось?

— Ничего. — Я растягиваю губы в, как я надеюсь, убедительной улыбке. — Просто устала после напряженной недели в галерее.

Она прищуривает глаза, заходя внутрь. — София Хенли, я знаю тебя со времен Колумбийского университета. Это твое выражение лица типа «все определенно не в порядке».

— Правда, я в порядке. — Я беру у нее вино и открываю его. Мои руки слегка дрожат, когда я поворачиваю штопор. — Как прошел твой день?

— Э-э-э. — Таш скрещивает руки на груди. — Не пытайся уклоняться. Ты выглядишь так, словно увидела привидение.

Я разливаю вино, наблюдая, как темная жидкость переливается в бокалах. Ящик с камерами, кажется, прожигает дыру в моем сознании.

— Я в порядке, —