К счастью, привалило работы — хоть как-то отвлекало. К самому концу дня позвали в медотдел, а когда вышел оттуда, увидел Кристину и Генку. Уже одетые, они шли к лестнице и о чем-то спорили на повышенных тонах.

Уходят? А Юля? Еще там?

Потоптавшись на месте, как тянитолкай, я двинул к административке. Что скажу? Ну… кофе попрошу, вот что.

Стукнул два раза, открыл дверь, остановился на пороге.

Она поливала у окна кактус с большим красным цветком — расцвел, пока меня не было. Повернулась ко мне — солнце из-за спины, волосы как золотой нимб.

— Красиво, — пробормотал, подойдя ближе.

Разумеется, про кактус. И надо же на него посмотреть, правда?

Кто бы знал, как мне было страшно! Как в первый раз. Нет, намного страшнее.

Еще шаг. И еще один.

Я не видел ее глаз — они прятались в тени. Только контур приоткрытых губ… на которых под помадой веснушки. Россыпь мелких и две покрупнее. Мне еще летом хотелось попробовать их на вкус.

Ну… была не была!

Вдохнул поглубже, наклонился, поймал ее губы, сводя, смыкая и тут же проводя между ними тонкую черту самым кончиком языка.

Снится — или нет? Если снится, то не хочу просыпаться!

Ее руки у меня на плечах, грудь в грудь — так мягко и упруго, что от желания темнеет в глазах.

Обнимаю ее, прижимаю к себе — как тогда, летом. Только теперь она не сопротивляется, не отталкивает. Наоборот — сама подается навстречу. Так, словно все эти месяцы хотела, но запрещала себе. Как будто держала себя в клетке. И вдруг выпустила на свободу. А уж я-то как хотел!

Сбитое дыхание, легкое, теплое. Запах сводит с ума. Губы мягкие, нежные — не оторваться. И как она отвечает мне — обводит языком, гладит, ласкает. Проводит пальцами по щеке, едва касаясь, и от этого дрожь по всему телу.

Юля, Юлечка… Неужели это правда? Зачем же ты столько времени мучила и меня, и себя? Если бы ты знала, как нужна мне. Никто, кроме тебя.

Расстегиваю одну пуговицу блузки, вторую, опускаюсь губами ниже — по шее, к ложбинке груди.

— Юля… я…

— Бля, ну это уже не смешно!

Я даже не услышал, как щелкнул замок, как открылась дверь. На пороге с мерзкой ухмылкой остановился Генка.

Юля, вздрогнув, отпрянула и отвернулась к окну. Заполыхала под волосами шея.

— Что-то забыл? — спросил я спокойно, хотя руки так и чесались втащить ему в табло.

— Угу, забыл.

Он порылся в ящике своего стола, откопал флешку и все с той же противной улыбочкой вышел. Я положил Юле руки на плечи, и она посмотрела на меня вполоборота, кусая губы. Как будто не знала, что сделать: рассмеяться или расплакаться. Но едва я потянулся к ней снова, в кармане взвыл телефон.

Ну твою же мать!

— Да, Катюш?

— Юра, ты не ушел еще? Геннадий Васильевич тебя хочет видеть. Вотпрямщас.

— Иду.

Юля вопросительно приподняла брови.

— Сафонов. Вперед, прыжками. Подождешь меня?

— Я… мне… — взгляд заметался, как птица, залетевшая в комнату. — Я тороплюсь, правда.

Ну да, понятно. Ты не ожидала, что так получится, и сейчас сама себя испугалась. И того, что будет дальше. Сгрести бы тебя в охапку, утащить домой и трахать до утра так, чтобы все глупости из головы вымело, раз и навсегда.

Черт, ну что за непруха?

— Ладно, тогда до завтра.

Никуда ты от меня теперь, Юля, не денешься. Rubicоn est… transit? Черт, совсем уже забыл латынь.

Поцеловав ее еще раз, я вышел в коридор. Засунув руки в карманы.

Ать-два, левой-правой. Дышим глубже, думаем о работе. Стояк нам сейчас точно ни к чему.

— Юрий Владимирович, вы с Андреем Сергеевичем завтра утром летите в Москву, — огорошил Сафонов, едва я вошел. Макаров с мрачным видом сидел там же, изучая свои ногти. — Билеты Катя уже забронировала. Сразу встретитесь с Алиевым и все обговорите.

— Обговорим что? — уточнил я.

— Ваше архиудачное выступление на суде, — буркнул Макар. — У Минздрава появились вопросы.

— Перестаньте, Андрей Сергеевич, — поморщился Сафонов. — У Минздрава вопросы рабочие. По общей деятельности сети и по нашему опыту работы с ОМС. По суду — чисто справочно. К вам претензий нет. Но Гейдар Тимурович хочет все знать из первых рук, лично.

— Надолго это?

— Как получится.

В административку я все-таки заглянул, но Юли уже не было. У себя в отделе открыл программу, нашел ее телефон и написал, что уезжаю в командировку.

«Ангела в пути», — прилетело в ответ.

Глава 21

Март 2017 года

Юля

Мне надо было на йогу, а я поехала в «Мишку». Уже собрала сумку, натянула джинсы поверх спортивных лосин — и вдруг ни с того ни с сего стала переодеваться. Надела платье, накрасилась, вызвала такси.

Охранник на входе стоял уже другой, незнакомый, но мне как-то удалось просочиться. Последний раз я была здесь ровно девять месяцев назад. Третьего июня, в пятницу. А сегодня третье марта. И тоже пятница. За это время ребенка можно было выносить и родить.

Танцпол покачивался в медляке, переливаясь синим и красным. Места за столиками были, но я устроилась у стойки. Примерно там, где летом сидел Юра и смотрел на меня. Попросила бокал красного вина, достала телефон — и он тут же пискнул в руке.

«Привет. Как ты?»

«Привет. Норм. В Мишке».

«В Мишке???»

«Одна. Одна маленькая дата… пью вино».

«Угу. Помню». И подмигивающий смайлик.

«Скоро приедешь?»

«А ты ждешь?»

«Никто конфет не приносит».

Хотела поставить плачущий смайлик, промахнулась и отправила ржущий.

«Привезу тебе конфет. На седьмое взяли билеты».

«Ничего себе. Долго вы».

«А, жопа полная. И как я до сих пор не убил Макара?»

«Ты просто герой! А седьмого корпоратив».

«Ну, может, и успею. Если рейс не задержат. Ладно, Юль, давай, не напивайся сильно. Целую!»

«Ок. И я».

Бросив телефон в сумку, я машинально облизнула губы. Вот уже четвертый день мне хотелось делать это — как будто собирала языком следы тех диких поцелуев и смаковала послевкусие. Сидящий рядом парень понял превратно и предложил угостить. Молча покачала головой, отпила глоток вина.

Телефон пискнул снова. Улыбнулась, достала — и тут же поморщилась, смахивая с экрана пуш.

«Юля, может, ты все-таки объяснишь, в чем дело?»

Нет, не объясню. Это не месть, просто не хочу. Возможно, ты поймешь, каково мне было все эти годы. Но это не точно. Впрочем, мне плевать. Уже плевать.

С того самого дня, когда Макс сказал, что у Юры никого нет, а та девушка в ресторане просто знакомая, я стала похожей на туго натянутую резиновую перчатку. Очень туго натянутую. Достаточно легкого укола, чтобы разлезлась полностью.

Весь месяц, пока шел второй суд, я почти не видела Юру. Даже если он был в офисе, забегал к нам нечасто. Я скучала, еще сильнее, чем в декабре, и уже перестала притворяться перед собой, что это не так.

Мы как журавль с цаплей, думала с горечью, когда он забегал, здоровался, наливал кофе и уходил к Максу. Сначала смотрел на меня, а я отворачивалась. Теперь я считала минуты до одиннадцати, а он проходил мимо, едва кивнув.

То, что он перебрал всех баб в офисе, разумеется, никуда не делось, но стало словно не в фокусе. На первый план вышло другое — каким он был со мной, когда в сентябре я рыдала у него на коленях. И то, что у него никого нет — из-за меня. Я поверила Максу безоговорочно. Даже не тому, что он сказал, а тому, как сказал.

Я не знала, как сделать шаг навстречу. Да и нужно ли это ему еще? Может, все уже перегорело? А еще оставался Влад, это тоже останавливало. Хотя с каждым днем мысли о Юре все ближе и ближе подводили меня к разрыву. К тому, чего я совсем недавно так боялась.

И вот однажды перчатка наконец лопнула. Даже не лопнула — расползлась клочьями.