Но вот весёлая мелодия сменяется на более медленную, чувственную. Дедуля приглашает на танец бабулю, хотя эту утончённую женщину в элегантном вечёрнем платье больше хочется называть «леди». Аня собирается покинуть танцевальную площадку, но Андрей решительно перехватывает её и прижимает к себе, не давая даже шанса на то, чтобы уйти. Аня не вырывается, наоборот – высоко задирает голову и, положив руки на его плечи, меча искрами смотрит ему прямо в глаза. Я тоже собираюсь вернуться к столу, но в это самое время врезаюсь в кого-то.

– Простите, – извиняюсь я за неловкость, но, увидев, перед собой Амира, едва подавляю смешок. Сколько можно врезаться в него и просить прощения, ну в самом деле!

– Потанцуем? – переняв моё хорошее настроение, тепло улыбается Амир.

– Что? Я… ну… я… – Теряюсь от столь неожиданного предложения, но Амир уже берет меня за руку и возвращает обратно на танцпол.

И вот мы в самом центре, справа леди и дедуля, слева Аня и Андрей, а между нами двумя нет даже ни единого миллиметра. Ладони Амира широкие, и прямо сейчас они сжимают мою талию. Несильно, не так, как держит Аню Андрей, но крепко, уверенно. Только сейчас понимаю, насколько Амир всё же огромный в сравнении со мной.

– Как так вышло, что ты ни разу не танцевала медленный танец? – спрашивает Амир. Он не кричит, но, несмотря на громкую музыку, я хорошо его слышу.

– Всегда уходила, когда слышала, как начинает играть медляк, – признаюсь я.

Я и правда всегда сбегала. Прямо как сейчас.

– Почему?

– В детстве я была немного пухленькой. В лагере один мальчик сказал, что такую, как я, никогда не пригласят на танец. Я его послала, сказала, что сама не хочу, чтобы меня приглашали, а потом весь вечер проплакала в туалете. С того момента, стоило диджею на дискотеке объявить медленный танец, я уходила с танцпола. Потом я вытянулась, похудела, но привычка осталась. Мне до сих пор страшно, что меня не пригласят и тот мальчик окажется прав. – Не знаю, зачем я ему это говорю, но, кажется, я и правда научилась ему доверять.

– Зря, – отвечает на это Амир, а затем говорит: – Ты очень красивая. А тот пацан просто свинтус.

Кровь приливает к щекам. Амир только что всерьёз сказал, что я красивая. Лина была права. Но что значат эти слова? Простой комплимент или, возможно, я ему нравлюсь?

Амир склоняется чуть ближе. Что он…? Я пытаюсь расслабиться, отдаться танцу, как это было в кругу, но у меня ничего не выходит. Тело словно окаменело от напряжения. Вот он совсем близко. Буквально пара сантиметров. Но Амир всего лишь поправляет мои волосы, убирая выбившуюся прядь с лица. Я её даже не заметила.

Музыка снова сменяется на оживлённую, и в центре снова образуется круг из посетителей, но мы все возвращаемся за стол. Я залпом выпиваю стакан воды. Аня без лишних слов берёт свою сумку и направляется к выходу. Быстро прощаюсь с ребятами и, не глядя в глаза Амиру, бегу догонять соседку.

Выхожу на улицу. Аня в незастёгнутом пальто уже перешла дорогу. Поддавшись первому порыву, хочу её окрикнуть, но в итоге не произношу ни слова и замедляюсь. Наверное, ей всё же стоит побыть одной. Да и из меня сейчас явно не лучшая поддержка, потому что всё, о чём я могу сейчас думать, так это о том, что там, на танцполе, я действительно ждала, что Амир меня поцелует. И это почему-то волнует меня больше, чем предстоящий зачёт по мастерской, и даже больше, чем наша ссора с отцом. Амир просто подарил мне мой первый медленный танец, а я уже вообразила себе не пойми что.

Глава 23

Две последние в этом году мастерские Горелов решил провести в главной аудитории. Эта аудитория также играет и роль актового зала и отличается от остальных помещений института. Вместо обычных стульев – красные тканевые кресла с деревянными подлокотниками, прямо за кафедрой между двумя колоннами – небольшая сцена, на которой мы и показывали наш коллоквиум по античке. На потолке – большие стеклянные люстры, похожие на те, что висели в старинных усадьбах восемнадцатого века.

Аня хотела пойти со мной, но Горелов решил, что будет лучше, если зачёт пройдёт только в кругу своих, и настоятельно просил нас никого с собой не приводить. Однако люди, никак не относящиеся к нашей мастерской, сегодня тоже присутствуют. Горелов пригласил на зачёт ещё двух преподавателей нашего института и редактора издательства, чтобы тот уже сейчас мог оставить для себя заметки на будущее по заинтересовавшим его текстам.

– Это Фёдор Жавороновский. – тихо говорит Амир, указывая на мужчину. – Я всегда хотел издаваться в его издательстве.

Мы с Амиром будем представлять наши книги через неделю, поэтому сейчас можем просто понаблюдать за одногруппниками. Лина вместе с остальными выступающими сидит на первом ряду. По неестественно выпрямленной спине видно, что девушка очень напряжена. Перед зачётом мы пересеклись всего лишь мельком, Лина убежала к Маше, и я даже не успела сказать ей слова поддержки.

Сегодня никто не опоздал. Даже Горелов. И ровно в десять Вячеслав Романович выходит вперёд и, встав у сцены, говорит:

– Коллеги, рад всех приветствовать. Сегодня пройдёт ваш первый зачёт по мастерской. Формат вам известен, наших уважаемых гостей я тоже заранее ввёл в курс дела. Сегодня на зачёте выступают четыре пары, на каждую – по тридцать минут. Вижу, что вы все переживаете. Прошу вас, расслабьтесь, этот зачёт промежуточный и на мой выбор в том, кто поедет со мной в Питер, не влияет. Просто расскажите о том, что вы любите. А я надеюсь, что вы любите ваши тексты. Иначе для чего это всё? – Горелов делает небольшую паузу, обводит взглядом сидящих на первом ряду студентов, а затем хлопает в ладоши и произносит: – Кажется, пришло время сделать личное публичным. Кто хочет быть первым? – И увидев первые поднятые в воздух руки, приглашает добровольцев занять его место. – Прошу.

Первые три пары выступают отлично. Периодически перевожу взгляд с выступающих на Жавороновского, что-то постоянно записывающего в своём планшете. Каждой паре Горелов задаёт наводящие вопросы. Замечаний немного, но они есть. Особенно достаётся однокурснику, замахнувшемуся на повесть с элементами детектива, ведь в детективах Горелов силен как никто другой.

Вот наконец очередь доходит до Лины и Маши. Девушки выходят за кафедру и я, поймав на себе мимолётный взгляд подруги,