Злюсь на неё. И ревную так, что готов голыми руками разорвать и её, и всех, кто может даже пройти двусмысленно мимо неё. Но сердцем чувствую, не могла она мне изменить. Не могла. А после того, как я набросился на неё в том чертовом кафе – может...

Идиот, надо было сразу включать мозги, а не горячий темперамент в режиме «женщина, знай свое место!» Ни когда увидел её после бессонной ночи поисков, преспокойненько выходящей их чужой машины. Ни потом, когда уговорил на примирение, но продолжал вести себя, как горный микимаус.

Мог даже на развод согласиться, дать ей пространство, а потом бы потихоньку вернул её.

Знал же, что с ней надо по-другому.

Знал, а всё равно... Перед папой не хотел тряпкой выглядеть.

Допрыгался. Не выгляжу, а есть самая настоящая тряпка.

Пространство жена отбила себе сама, провела меня, как школьника. И в этом пространстве без конца мелькает тот, кто явно хочет занять мое место.

Осталось только кроссовки напялить и бегать по утрам...

Или запить горе глотком Dalmore, к которому за всю беседу так и не притронулся – за рулем же?

Вдруг станет легче? Вон как Логинову хорошо, расслабился, развалился в кресле, заткнулся наконец, чередуя глотки с затягиванием...

Благородный напиток, что правда, то правда. Но я так напряжен, что даже прочувствовать не могу «шоколадный вкус с фруктовыми нотами», о чем с благоговением вещал официант перед тем, как разлить виски по роксам. Быстро глотаю. Гортань на секунду обжигает изнутри. И всё. Легче не становится. Еще бы. Ситуация, в которую я вляпался, алкоголь не разрулит. Это под силу только Богу, потому что мы с женой её запутали донельзя...

Официант подходит, обновляет напитки. Логинов замечает, хмыкает, отворачивается к окошку. Он не знает, что я тоже развожусь. Я даже себе в этом признаваться не хочу, что уж говорить про посторонних...

Встреча заканчивается ближе к часу ночи. Логинов с помощью водителя разваливается на заднем пассажирском сидении своего Бентли. Трогаются с места. А я провожаю взглядом его машину и неровным строем вышагиваю к своему авто. Нет, я не пьян, я так и не смог допить последний бокал.

Шестой или седьмой...

Просто устал.

Просто спать хочется.

А то, что сажусь за руль после алкоголя – чего раньше никогда не делал, так это потому, что телефон разрядился, а я это заметил только подойдя к крузаку – и такси не вызвать.

Ничего.

Ночь.

Дороги свободные, от дома каких-то двенадцать километров – доеду быстро и спокойно. Завалюсь в кровать, и буду спать. Чтобы завтра быть снова в кондиции. Мне к Ксюше надо. Мне извиниться надо.

Кажется, я ей до сих пор ни разу не сказал «прости меня»...

Держусь за руль, всматриваясь в ленту асфальта, а перед глазами внезапно возникает непонимающий взгляд моей Ксюши в ту чертову ночь. Машу перед собой рукой, отгоняя видение, потому что дорога и так незнакомо петляет, а тут еще и...

Но нет, мираж Ксюши не спешит исчезать. Теперь она закатывается в истерике, сидя за рулем своего Ауди и смеется так громко, что уши закладывает. Я знаю, что это не по-настоящему. Мерещится – это понятно. Но не понятно, как перестать смотреть на её полное боли лицо, сквозь которое не видно ничего.

- Сука! – кричу в беспомощности в пустоту салона.

В ответ только тишина. А впереди, прямо на дороге, рядом с моей женой – херов шейкер-ловелас. Разворачивает к себе, тянется к её губам , а Ксюша... Ксюша его не отталкивает!

- Свали нахрен отсю... – выкрикиваю снова, врезаясь в них, но, кажется, не успеваю договорить последнее слово, потому что язык каменеет.

Резко становится темно и тесно.

И очень громко. Но длится это недолго.

Секунда.

Две.

Три.

В ушах гул постепенно тает.

И вместе с ним, как будто, таю и я.

Глава 21

Третий день не могу смыть с себя запах плесени. Как будто вся одежда ею пропахла. Мама не чувствует – принюхивается без конца, не понимая, почему я жалуюсь.

А я чувствую.

И плесень чувствую, и сырость чувствую.

И ненависть тоже чувствую.

И если от первых двух я хочу избавиться, то от ненависти – нет. Её я лелею. Наслаждаюсь. Ем горстями, пью её жадными глотками, чтобы не успевала выветриться из меня в водовороте событий под названием «выживи в трущобах».

Смотрю на часы – опаздывает. В другой раз прибила бы. Но сегодня – нет. Сегодня я его готова прождать столько, сколько понадобится.

Кафе выбрала специально в центре. И дорогое. Очень дорогое. Так надо.

Я не хочу показаться перед Максом расстроенной, потому что я не расстроена. Я в строю снова. Но вот, он появляется в дверях. Запыхающийся, вспотевший, круглый. Обводит растерянным взглядом зал, замечает меня – и расплывается в улыбке. Подходит, протягивает букет белых роз.

- Мне они тебя напоминают, – почему-то поизносит, когда я подношу их к носу. Со стороны – благодарно втягиваю запах красивых цветов. На самом деле – пытаюсь собраться, принять спокойное выражение лица, на котором нет даже намека на негативные эмоции. И перебить запах чертовой плесени в носу!

- Спасибо, очень красивые... – улыбаюсь в ответ, замечая, каким довольным становится бывший однокурсник.

- Ты мне когда позвонила, я очень обрадовался!

Я знаю, что он влюблен в меня курса с третьего. Даже делал несколько неудачных попыток позвать меня на свидание. То в кино, то в кафе, то на концерт какой-то крутой группы... Возможно, кто-то бы и обрадовался – единственный сын известного в городе бизнесмена. Но мне это никогда не льстило. Мне он был безразличен. Я на учебе была сосредоточена, мне карьеру надо было делать. А потом – Карен, выпуск, работа в его фирме...

- Нам же так и не удалось нормально поговорить тогда, – хмыкает, - на днюхе профессора. Жаль, свернулось всё потом быстро, после шоу из динамиков.

И манера разговора его меня отталкивала. Неужели нельзя не коверкать слова? Не школьник уже вчерашний – выпускник престижного университета! Но сейчас я делаю ставку на него, поэтому к черту мои недовольства его внешним видом и словарным запасом.

- Макс, я работу ищу, – не прячу взгляда. Смотрю внимательно, чтобы сразу понять, стоит продолжать или нет?

- Ого, – таращит глаза, а губы довольно растягиваются. – Эт щас было неожиданно. Ты ж на своей фирме на хорошем счету...

Передергивает.

- Это не моя фирма. Да и условия меня перестали устраивать.

Скорее всего, он не знает о моих с Кареном отношениях. И тогда в ресторане даже не особо понял, что произошло. Ну, подошла ко мне невестка профессора, ну, спросила что-то... За нашим столом на это даже внимания не обратили. Продолжили заливать в себя алкоголь.

- А ко мне ты пришла, чтобы я тебе в этом помог? – Неожиданно его вечно улыбающееся лицо становится серьезным, даже непроницаемым.

- Скорее, наоборот, Макс. Это я хочу тебе помочь.

- И в чем же, интересно? – ухмыляется. – У меня с работой как раз всё хорошо.

- Чему я очень рада, – отвечаю искренне.

Иначе мне пришлось бы из кожи вон лезть, чтобы выйти на нужных людей. А так – теория рукопожатий в деле. И Макс в нем – главное связующее звено.

- Допустим... – многозначительно щурится он. – Так я тебе зачем?

- Устрой меня к себе на фирму.

- Это не моя фирма, – возвращает он мне мою же фразу, а в глазах озорной огонек. – Я там просто младший юрист.

- Это фирма твоего папы, Макс. Не прибедняйся. А с моей помощью ты очень скоро пойдешь на повышение, обещаю.

- Ритуль, я, конечно, польщен твоим вниманием, но я и без этого пойду на повышение. Отсижусь на этой должности, пока папа выбьет для меня место помощника судьи, а там уже дело техники, сам судьей стану. Так что, прости, но ты просчиталась. Но у меня всё равно пазл не сходится. Я же тебя сразу после выпуска звал сюда устраиваться, ты не захотела. Что изменилось-то?