– Да…

– Тогда есть у меня одна идейка насчёт этой раскраски по номерам, – захихикала Маша и, махнув нам рукой, скрылась.

– Ну? Люсьен? Как жизнь молодая? – с Петькой спорить было бессмысленно. И врать ему тоже было бесполезно. С детства меня как облупленную знает. Вот и сейчас он, как меткий стрелок, дёрнул пиджак, вслух прочитав известную мужскую фирму, щелкнул пальцем по карандашу для губ в моей гульке из волос и растянулся в коварной улыбке Чешира. – Блядовала?

– Ой, Пётр Аркадьевич, – выскочила из лифта первой, лишь бы побыстрее добраться до своей квартирки. – Оставьте свои нравоучения для летного экипажа. А лучше и их пожалей, в целях собственной безопасности, а то ещё сбросят с десяти тысяч метров. Маменька и батюшка расстроятся.

– Им тоже достанется, не переживай, – брат уперся плечом в стену рядом с дверью, пока я шарила в сумке в поиске ключей. – Что рыжая голосила?

– Что ты вопросы задаёшь? Слышал же все сам, к бабке не ходи, – выдохнула, вытащив связку из закромов. Вот чем меньше сумка, тем больше в неё умещается, честное слово… Я стала трясущейся рукой тыкать в замочную скважину.

– Мишаню из-под носа увели, что ли? – заржал в голос Петька и, не выдержав моих мучений, отобрал ключ. – Давай быстрее, я кофе хочу.

– Ага. Говорят, что вашего брата надо ублажать, делать мир вокруг него ярким, сочным и незабываемым. Понял, да? А куда мне? Я ж кура тупая.

– Кура не кура, но что с этой чертовой дверью? Ты что, мне ключ не тот дала? – Петька сел на корточки и стал перебирать по одному, пытаясь найти нужный.

– В смысле – не тот? Тот. Дай я! Ещё командиром называется. Как ты самолёт-то свой находишь? Они ж все одинаковые… – я брюзжала, а когда поняла, что ключ и правда не подходит, шлёпнулась на пол.

– Ну? Теперь поговорим? – Петька бросил на пол огромный брендированный пакет с гостинцами для любимой сестры и усадил меня поверх него.

– Он что, замки сменил????

– Мишаня? Да он трусы по твоей команде меняет, какой замок, систер? – тихо посмеивался брат, но столкнувшись со мной взглядом, сбросил небрежную насмешку. – Ты серьезно? Он таблетку бесстрашия проглотил?

Петя достал телефон и стал шариться в контактах. А потом долго матерился, хотя это было большой редкостью для моего братца.

– Вырубил телефон! Он вырубил телефон, Люсьен!

– Писец…

Глава 14

– Что тут происходит? – сквозь скрежет металла голос мужа был еле слышен. Я скорее читала по губам, видела ужас и панику в его глазах, но внутри было пусто.

Все заготовки, которые я так отчаянно репетировала этот час, проведенный на полу возле своей квартиры, исчезли. Лопнули мыльными пузырями, оставляя лишь горечь обиды.

Это не в моем характере – вот так сидеть и молча наблюдать, как муж что-то объясняет брату, отчаянно жестикулирует руками, но я почему-то упорно продолжала хранить молчание. Казалось, что если я заговорю, если издам хоть малейших звук, то остатки моей стеклянной реальности под кодовым названием «семья» взорвутся миллиардами осколков.

Смотрела на родного человека и не понимала, как упустила начало конца? В какой момент он из мужа превратился в соседа? Когда его семья стала чем-то обычным, как кашпо с фикусом на балконе? Да я их лица видела чаще, чем своих родителей, подруг и друзей. Когда они успели свить вокруг меня кокон? И когда в этом коконе кончился кислород? Когда?

Я нарочно вновь и вновь прогоняла разговор с рыжухой, нарочно вспоминала ту эсэмэску, которая предназначалась не мне, чтобы набраться злости, гнева, чтобы всплеск адреналина затворил меня! Но нет. Я как спрятавшийся в глиняном горшке Буратино, наблюдала за крахом Карабаса-Барабаса.

– Готово, хозяйка, – бригада слесарей, вызванная Петей, чтобы как-то попасть в квартиру, остановила свою жужжалку, в подтверждение взлома собственного жилья. Итальянская дизайнерская дверь, как в замедленной сьёмке, шлёпнулась о каменную стену, наполняя душу хаосом страха. Это конец…

– Спасибо, – я достала из кошелька деньги, из последних сил улыбнулась и бегом скрылась за ставшим бесполезным куском металла.

Чувство ненужности в этих стенах только усилилось, оно давило на меня прессом, пыталось выбить из-под ног почву, и я уже чувствовала надвигающуюся истерику.

Чтобы пробраться внутрь, пришлось перешагивать через баулы картофельных мешков, пластиковые ящики с цветочной рассадой и какие-то пакеты. Весь коридор был заставлен хренью типа лопат, коробок со стеклянными банками и прочей ерундой. А дверь моей спальни подпирал лист фанеры, острые углы которой впивались в шелковые обои.

– Что ты тут устроила? – Миша схватил меня за локоть и тряханул, пытаясь развернуть к себе. – Зачем дверь снесла?

– Что с замком, Миша?

– Маме показалось, что ночью кто-то пытался вскрыть дверь, – залепетал мой муж. Бывший муж. Он стал бесцельно переставлять с места на место эти уродские мешки, с которых посыпались ошметки грязи.

– А что твоя мама делала в квартире моей сестры? – усмехнулся Петя, закончив телефонный разговор.

– А почему я должен отчитываться, в конце концов? – вспыхнул Миша. – Это и моя квартира тоже!

– Так она тогда и моя, – Петька вдруг стал раздеваться, причем в полном смысле этого слова. Повесил куртку на вешалку, стянул футболку, а потом и джинсы. – Поживу тут с вами.

– Минуточку! – муж стал откровенно заикаться, шпарить меня непонимающим взглядом. Казалось, ещё чуть-чуть, и он расплачется. Боже… Как я этого не замечала? Как?

– Вот именно, Мишаня, – Петька щелкнул мужа по носу и пошлепал на кухню. – У тебя всего минуточка, чтобы вынести всю эту рухлядь вон из этого дома.

– Что он несёт, Людмила? – Миша вспыхнул и с ещё большей силой стал хватать меня за руки. – Почему Пётр должен жить с нами? И вообще, тебе не кажется, что ты свихнулась на этой квартире? Твоя…Твоя… А я? Как же я?

– Он будет жить со мной, – внутри меня хлопнула какая-то бомба. Я с остервенением скинула уродливую фанеру с птичьим дерьмом на пол. – Я подала документы на развод.

– Когда? Людмила, когда ты успела?

– Пока смотрела, как вскрывают дверь в мою квартиру, – вошла в спальню, еле сдержав рвущийся наружу мат.