Я приподнимаю бровь, любопытствуя услышать ее мысли.

Она поворачивается ко мне лицом, ее зелено-золотистые глаза изучают мои. — Дело не только в физическом влечении. Теперь есть нечто большее.

Я киваю, прекрасно понимая, что она имеет в виду. — Я тоже это чувствую, малышка, — признаюсь я мягким голосом. — Это больше, чем просто желание.

— И что теперь? — спрашивает она со смесью надежды и неуверенности на лице.

Я наклоняюсь, мои губы мягко касаются ее губ. — Теперь, — бормочу я, — мы делаем это шаг за шагом. Мы исследуем это — что бы это ни было — вместе.

Она кивает, ее глаза сияют, и наши губы встречаются в мягком, сладком поцелуе, который говорит об обещаниях и возможностях. Я растворяюсь в поцелуе, но уже обдумываю наш следующий шаг, потому что без сомнения знаю, что не отпущу ее. Никогда.

Глава 16

СОФИЯ

Я пытаюсь сосредоточиться на документах, лежащих передо мной, но мой телефон снова жужжит. Жар заливает мои щеки, когда я читаю последнее сообщение Николая, описывающее, что он планирует сделать со мной позже.

— Мисс Хенли? — мистер Паттерсон прочищает горло. — По поводу документов о происхождении?

— Да, конечно. — Я перебираю бумаги, пытаясь вспомнить, на чем мы остановились. — Произведение выставлялось в Галерее Дюран-Рюэль в 1876 году, и у нас есть оригинал товарного чека от... — Мой телефон снова вибрирует.

Я скрещиваю ноги, борясь с желанием проверить. Тяжесть взгляда мистера Паттерсона заставляет меня выпрямить спину. — Мои извинения. Как я уже сказала, документация показывает четкую цепочку владения.

Еще одно гудение. Мои пальцы подергиваются.

— Ты хорошо себя чувствуешь? Ты выглядишь рассеянной. — Мистер Паттерсон хмурится.

— Просто напряженное утро. — Я заставляю себя профессионально улыбнуться, но мои мысли уносятся к сильным рукам Николая, к тому, как он… Нет. Сосредоточься.

Я построила репутацию этой галереи на скрупулезном внимании к деталям. Я едва могу связать две мысли воедино, не представляя себе серо-стальные глаза и эту понимающую ухмылку.

— Возможно, нам следует перенести встречу? — предлагает мистер Паттерсон.

— Нет, в этом нет необходимости. — Я встаю, разглаживая юбку. — Позвольте мне ознакомить вас с отчетами технического анализа.

Мой телефон звонит дважды подряд. Брови мистера Паттерсона поднимаются.

— Вообще-то, возможно, ты прав. Продолжим завтра? В это же время? — Я уже собираю бумаги, мои щеки горят.

После того, как он уходит, я облокачиваюсь на свой стол и проверяю сообщения.

Я открываю свои сообщения, от каждого из которых у меня перехватывает дыхание.

Я все еще чувствую твой вкус на языке с сегодняшнего утра, малышка.

Эти шелковые трусики на тебе? Я собираюсь сорвать их зубами.

Держу пари, ты сейчас вся мокрая, думая о том, как я собираюсь склонить тебя над этим антикварным столом...

Пришли мне фотографию того, что принадлежит мне.

Мои бедра сжимаются, когда я читаю его подробное описание того, что он планирует сделать со мной сегодня вечером. Последнее сообщение показывает, что он отправил его именно в то время, когда мистер Паттерсон спрашивал о документации.

Дрожащими пальцами я печатаю в ответ:

Из-за тебя я только что не смогла заключить сделку с Паттерсоном на 2 миллиона долларов. Он перенес ее, потому что я не могла сосредоточиться. Теперь ты счастлив?

Его реакция последовала незамедлительно.

Очень. Больше никто не заслуживает твоего внимания.

Это мой бизнес, Николай. Мои средства к существованию. Ты не можешь просто...

Я куплю эту вещь сам. Удвою его предложение.

Не в этом дело! Ты невозможен.

А ты моя. Увидимся в 8. Надень что-нибудь доступное.

Я швыряю телефон на стол, ярость и возбуждение борются во мне. Как он смеет быть таким самонадеянным? И все же, несмотря на то, что я киплю, я уже раздумываю, что надеть сегодня вечером.

Я смотрю на часы и чертыхаюсь себе под нос. Я уже опаздываю на встречу с Таш. После сообщений от Николая я растерялась, у меня едва хватило времени подкрасить губы, прежде чем выбежать, чтобы поймать Uber.

Таш машет мне из нашего обычного углового столика в «Сореллине», когда я прихожу, уже потягивая свой мартини. — Ты выглядишь совершенно очарованной.

— Неужели это так очевидно? — Я сажусь на свое место, заказывая столь необходимый бокал вина.

— Пожалуйста. Ты практически сияешь. — Она наклоняется вперед, барабаня идеально наманикюренными ногтями по столу. — Выкладывай все. И не пропускай самые пикантные моменты.

Я прикусываю губу, жар поднимается по моей шее. — Он... сильный. Контролирует. Сводит меня с ума.

— В постели или вообще?

— И то, и другое! — Я делаю щедрый глоток вина, которое только что принес официант. — В одну минуту он отправляет мне откровенные сообщения, пока я общаюсь с клиентами; в следующую он покупает картины стоимостью в миллион долларов только потому, что заставил меня отвлечься во время встречи.

Глаза Таш искрятся весельем. — Сильный собственник?

— Ты понятия не имеешь. На самом деле он сказал: Никто другой не заслуживает твоего внимания.

— И это заставляет тебя так волноваться из-за него, верно? — Она ухмыляется, когда я давлюсь вином. — О, милая, ты зашла так далеко.

— Я ненавижу то, как хорошо он меня понимает. Как он точно знает, что мне нужно, прежде чем я это озвучу. — Я опускаю голову на руки. — Что я делаю, Таш?

— Наконец-то занимаешься умопомрачительным сексом с опасным, великолепным мужчиной, который одержим тобой? — Она элегантно пожимает плечами. — По-моему, самое время. Ты была слишком взвинчена после колледжа.

— Ты ужасна. — Но я не могу удержаться от смеха. Вот почему я люблю Таш, потому что она всегда пресекает мое чрезмерное мышление с жестокой честностью.

— Вот почему ты держишь меня рядом. — Она поднимает свой бокал. — За то, чтобы наконец-то расслабиться с сексуальным русским мафиози.

— Потише! — Я шиплю, но не могу удержаться от смеха над прямотой Таш. Пара за соседним столиком смотрит в нашу сторону. — Клянусь, из-за тебя нас выгонят из всех ресторанов Бостона.

— Пожалуйста, меня здесь любят. — Таш машет метрдотелю, который тепло улыбается ей.

Я протягиваю руку и сжимаю ее руку. — Как у тебя дела, правда? Ты безумно много работала в музее.

— Фу, эта новая выставка убивает меня. — Она допивает свой мартини. — Куратор из Лувра — просто кошмар. Вчера она фактически довела стажера до слез из-за размещения освещения.

— Бедняжка. Помнишь, мы думали, что работать в мире искусства — это гламурно?

— Говори за себя. Я все еще очаровательна. — Она театрально откидывает волосы, заставляя меня фыркнуть в бокал с вином. — Хотя