— Я могу попросить тебя посмотреть ещё один отчёт?

Скука доедала моё сознание.

— Да.

Он передал мне папку с бумагами.

— В этот раз сделай пометки на полях, пожалуйста. Марина, я благодарен за помощь, это не только для того, чтобы отвлечь тебя от мыслей.

— Боишься, что я найду более действенный способ, чем выстрел в голову?

— Куда уж действеннее… — Он сделал паузу и продолжил. — Думаешь, тебе нечего терять. Я покажу тебе другой угол зрения. Ты потеряла свою прежнюю жизнь, но пока ещё не понимаешь, что приобрела другую. Ты не поверишь, если я скажу, что эта даёт тебе гораздо больше смысла и возможностей, чем предыдущая. Но это так. Теперь ты можешь позволить себе желать того, чего не могла раньше. Все блоки у тебя в голове. Подумай над своими желаниями. Зачем бояться признаться в том, чего хочешь, даже самой себе? Даже не так. Какой смысл бояться своих желаний?

— Ты меня намеренно пугаешь. Положение пленницы меня пугает. Что я могу желать в этой вынужденной ситуации?

— Всё, что душе угодно. Просто позволь себе быть счастливой. Отпусти себя. Ты сама не смогла бы изменить свою жизнь.

— Ты прав в том, что моё социальное положение не позволяло мне достичь определённых высот.

— Нет, возможности у тебя были. Ты не умеешь пользоваться тем, что дали тебе жизнь и природа. Знаешь, как говорят… Лицо женщины определяет её характер и будущее.

— Раньше так говорили. Женщина больше не вещь, которой обязательно нужен мужчина, чтобы выжить.

— Я не об этом. Если бы ты захотела, то могла получить любую жизнь, независимо от социального статуса. Сейчас я предоставляю тебе сотни новых возможностей. Но ты их не замечаешь и боишься ими воспользоваться, видимо, потому что боишься, что я возьму за это плату. Своё я возьму независимо от того, попросишь ли ты что-либо у меня.

— Значит, у нас товарно-денежные отношения?

— У нас с тобой одна жизнь на двоих. И она слишком коротка, чтобы держаться за стабильность. Твоя могла закончиться две недели назад. Я могу дать тебе мир, которого сама бы никогда не узнала. Он слишком большой, чтобы всю жизнь провести в холодной грязной Москве. Подумай, ты правда хочешь вернуться в 60 квадратных метров и пыльный офис, чтобы за ежедневной рутиной не было времени жалеть себя?

— Ты меня постоянно унижаешь. Я знаю, кто я и откуда. И я никогда не хотела быть твоей наложницей в твоём дворце.

— Так ли это, Марина? Никогда не думала и не представляла себя со мной?

Он знал меня, знал, о чём я думаю. Я представляла себя с ним с первого взгляда, как увидела в том злосчастном ресторане.

— Мы с тобой из разных миров. У меня нет стального характера и несгибаемой воли. Я никогда не жила во дворце и не летала на личном самолёте. Но я не продажная шлюха. Мне действительно нечего терять, но и попросить у тебя нечего.

— У тебя красивая улыбка, но ты никогда не смеёшься. Ты тонко чувствуешь, но не позволяешь себе любить, сначала себя, а потом и кого-то другого. Ты не меня боишься, ты боишься самой жизни. Боишься чувствовать. Ты не получила родительской любви и теперь думаешь, что тебя нельзя полюбить. И сама себя ты тоже не любишь, но поверь, влюбиться в тебя просто и любить тебя тоже просто. Попробуй сама себя полюбить и у тебя получится.

Я боялась признаться себе, что он может быть прав.

— Спасибо за глубокий психоанализ. Не хочу отвлекать эмира от важных государственных дел.

«Если вы не живёте, то вам и не умирать…»

Глава 24

После нашего последнего разговора мои мысли были заняты не только тем, как бы слинять из этого места, но и тем, чего я хотела, кроме побега. Поток сознания неизменно приводил меня в библиотеку.

В библиотеке была стремянка для того, чтобы брать книги с полок под потолком. Меня заинтересовал корешок книги на самом верху. Вообще-то я боялась высоты, и для меня даже залезть на стул было большой проблемой. Но попросить было некого, поэтому я подтащила стремянку к стеллажу, глубоко вздохнула и поставила ногу на первую ступеньку, а потом осторожно на вторую, третью… Книга была у меня в руках, и на радостях я начала спуск, которым была так поглощена, что не заметила, как я не одна в библиотеке.

Хамдан стоял прямо у подножия стремянки. Я слишком резко обернулась, рука соскользнула — и я полетела вниз. Хамдан, конечно, поймал меня, одной рукой обхватив за талию, а другой под бедро. И держал, крепко прижимая к себе. Наши лица были близко, на одном уровне, и он смотрел прямо в мои глаза. Его взгляд всегда был таким глубоким и пронзительным, что мне казалось, будто он смотрит в самую душу.

И вдруг он меня отпустил, но не на пол, а снова поставил на стремянку и повыше, так, что моя талия была где-то на уровне его лица. Я вцепилась в стремянку одной рукой, а другой всё ещё сжимала книгу. Его руки скользнули по лодыжкам вверх, поднимая платье, и ещё выше по бёдрам, пока платье не оказалось задранным до самой талии. Тогда он подцепил трусики и стянул их вниз. Я, конечно, слегка сопротивлялась, пытаясь сжать ноги, но обе мои руки были заняты, а слишком энергично двигать ногами я боялась, так что я даже оттолкнуть его не могла.

Он чуть наклонился и повёл носом прямо рядом с моим лобком.

— Ты вкусно пахнешь.

Я покраснела до самых кончиков волос. Но это было лишь начало. Он легко поцеловал меня, скользнув языком по нижним губкам. Я резко втянула воздух от этой слишком интимной ласки.

— И сладкая на вкус. Давно хотел попробовать.

Пальцами он раздвигал складочки, чтобы его язык следовал за ними, проводя по чувствительным местам. С одной стороны, меня накрывал стыд, ведь это слишком интимно, и ничего подобного раньше со мной не делали, но с другой стороны, это было так приятно, что нижние губки сами собой набухли, и влага предательски хлюпала, когда его язык проник внутрь. Он коснулся чувствительного клитора, а я крепче вцепилась в стремянку, прижимая книгу к груди, как будто она могла защитить моё слишком быстро бьющееся сердце от того, чтобы оно вылетело птицей. Он двигал