Возвращаюсь и застаю напряжённую сцену. Марат раздражённо зарывается в волосы, оттягивая и пытаясь содрать себе скальпель, Анита пыхтит, покраснев от злости, костыли валяются у двери.

— Я не содержанка и сама в состоянии оплатить палату, — повышает голос моя Муза, осыпая искрами Башара.

— В какой-то мере это моя вина, что ты пострадала. Просто возмещаю понесённый ущерб здоровью, — доказывает Марат, с трудом удерживая спокойный тон.

— Да за каким ты вообще пошёл за мной? Трах по пьяни не даёт тебе права меня преследовать. Я ушла, не желая продолжения и каких-либо контактов. Что не понятного?

В этот момент рвётся ручка пакета, и содержимое с грохотом падает на пол. Всё внимание переносится на меня, и я, такой красивый, стою в проёме, слишком крепко обнимая букет и сжимая в кулаке кусок полиэтилена.

Глава 29

Анита

Идиоты! Что один, распушивший хвост и сорящий деньгами, что второй, мучающий цветы и не замечающий, как по полу разбегаются яблоки с апельсинами. Это что же надо было себе нарисовать в мозгу, чтобы выписывать здесь такие па?

— Тут одежда и средства гигиены, — отмирает Артём, садясь на корточки и собирая высыпавшиеся продукты из пакета. — Ещё цветы для поднятия настроения и… Пойду, попрошу вазу или банку какую-нибудь.

Он стремительно сбегает, поставив сумку у стены. Нервничает, не хочет обострять ситуацию, даёт сбросить весь яд на друга. Обычная тактика мужчины, предпочитающего не доводить в отношениях до конфликта. С таким в семье ровно и комфортно. Правда, можно заскучать от отсутствия взрывной страсти.

— Вот Верховин молодец. Всё предусмотрел. Бутербродик с ветчинкой хочешь? А клубничку? — потрошит покупки Марат, явно чувствуя себя в привычной песочнице. — Сливок нет, но…

— Прекрати паясничать, — обрываю его, раздражаясь от непомерной наглости. — Чего тебе от меня надо, Марат?

— Не могу забыть, — отрывается от раскладки фруктов. — Продолжение хочу.

— Нормальный? Обкурился, нанюхался? — захлёбываюсь, возмутившись. Это уже не наглость. Это самый настоящий беспредел зарвавшегося подонка. — Нашёл себе девочку для развлечений? Сначала тройничок, потом табун с членами наперевес пригонишь?

— Да ты чего такое говоришь? — сводит брови, перекатывая желваками по скулам. — Я только для себя хочу. Подсел на тебя. Ни на кого больше не стоит.

— А друг твой что здесь делает? Группа поддержки? Свечи по карманам распихал?

Какая же комичная ситуация. Артём здесь явно не для помощи товарищу. По глазам видно. В них желания не меньше, чем во взгляде Марата. Просто чуть ровнее, без всплесков и без пожираемого пламени. Если отбросить всё безумие происходящего, можно почувствовать себя попаданкой в другое измерение, где два дракона унюхали свою истинную.

— Он тоже хочет продолжение, но только для себя, — зло отвечает Марат, стискивая челюсти. — Смотри-ка, какой симпатичный халатик. Великоват правда, но лучше, чем тот, что на тебе. Помочь переодеться?

— Вы рехнулись? — пропускаю его предложение вытряхнуть меня из одежды. — Что за командная игра?

— Почему сразу командная? — разводит в сторону руки и пожимает плечами. Клоун. — Обычное здоровое соперничество.

— Всё же тройничок, — вздыхаю я, устав от пререканий. Сказывается сотрясение и ноющая боль в ноге. Хочется уснуть и проснуться в своей квартире. Накрайняк, в поезде по дороге домой. И чтобы авария, больница и встреча с мужчинами оказались просто сном.

— Да что ж ты такая грубая, Анита? — плюхается на край кровати и хватает меня за запястье, выводя знак бесконечности по ладони. — «Любовный треугольник» лучше звучит. И всё зависит от тебя, к какому углу подтолкнёт сердце.

— Фантаст чёртов, — выдёргиваю руку, откидываясь на подушку и натягивая одеяло. — Я спать. Надеюсь, когда проснусь, вас здесь не будет.

Пост сдал, пост принял. Просыпаюсь. За окном темнота, в палате полумрак, разбавленный полоской света из коридора, на стуле посапывающий Артём, склонивший голову на грудь. Трындец! Я одна остаться могу? Можно было снова окунуться в сон, но мочевой пузырь подпирает глаза и вот-вот начнёт проливаться в виде слёз. Привстаю на локтях и обдумываю траекторию движения.

— Пить? — заботливо спрашивает Артём, дёрнувшись от скрипа кровати, и в данный момент его вопрос звучит для меня как издевательство.

— Иди домой… А… — со злостью отбрасываю одеяло и вспоминаю о ноге. — И костыли дай. Мне в туалет надо.

— Давай помогу, — подскакивает, отодвигая стул и доставая ходули.

— Подержишь, чтобы в унитаз не провалилась? — шиплю не хуже змеи.

— Анит, ну чего ты всё воспринимаешь в штыки? Я же от всей души. Мне в радость сделать для тебя что-нибудь хорошее.

Раздражает их забота, особенно после того, что между нами было. И ершистость моя, это попытка скрыть стыд и неловкость. Слишком сложно смотреть на них, держать себя в руках и не отводить взгляд в сторону. Не знаю, как ведут себя раскованные женщины после кувыркания втроём, но меня глушит от комплексов и убеждения, что в постели должно быть не больше двух.

— Прости, — осаживаю себя. На Артёма сложно обижаться. Это не Марат, нарывающийся на грубость. С ним надо быть нежнее и мягче. — Я очень хочу побыть одна, а ваше присутствие на меня давит. Можно мне отдохнуть от вас хотя бы день? Привести себя в порядок, отоспаться, подлечиться?

— Хорошо. Давай помогу тебе и уйду, — соглашается и протягивает руку. — С Маратом поговорю. До вечера тревожить тебя не будем.

Артём провожает до санузла, смиренно ждёт за дверью и доводит обратно, взбивая подушку и поправляя бельё. Отворачивается, пока я переодеваюсь в купленную им ночнушку и халат, желает скорейшего выздоровления, целует в щёку и выходит, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Жду пять минут, составляя план вызволения меня из их лап. Нащупываю телефон на тумбочке, заботливо поставленный на новую зарядку, и набираю единственного человека, способного мне помочь.

— Надюша, спасай.

Подруга успевает как раз к утреннему обходу. Мы долго спорим с врачом, отказывающим мне в выписке, но что он может против двух женщин, вцепившихся не слабее клещей. К обеду ковыляю к припаркованному такси, нервно осматривая периметр больницы. Артёма с Маратом не замечаю, но до того момента, как тронулся поезд, я всё ещё как на иголках.

— Рассказывай, — садится напротив Надька, ставя на откидной столик кофе и вытаскивая из пакета пирожки, купленные в привокзальном кафе. — Во что вляпалась, раз мне пришлось тайно забирать твои вещи из гостиницы и практически организовывать побег из больницы?

— Здесь не совсем удачное место для разговора, — оттягиваю признание, от которого Надюха будет в шоке.

— А ты шёпотом, чтобы никто не услышал, — пересаживается на сидение рядом,