Евгений Красильников: А как же то, что ты собиралась готовить только для особенного?

«Дурак, ты и есть тот самый особенный…» – захотелось написать ей. Щеки Ники покраснели, а потом ей вдруг показалось, что она все испортила: он сейчас поймет о ее чувствах.

Евгений Красильников: Клубничка, я не обижаюсь) Буду ждать тебя завтра после тренировки около раздевалки

Евгений Красильников: Если будет так же вкусно, как и ты, то женюсь на тебе

Уши запылали так, словно их подожгли. Это, что, был флирт? Флирт в исполнении Евгения Красильникова стоит включить в список запрещенных вещей. Понятно, почему Нюта не в силах перед ним устоять.

Вероника Скворцова: Между прочим, ты не знаешь, какая я на вкус

Ника зажмурилась и закрыла лицо ладонями, пытаясь понять, какую глупость она только что сморозила.

Евгений Красильников: Это можно в любой момент исправить

Вероника счастливо прижала телефон к груди и рассмеялась. Он переворачивал весь ее мир с ног на голову. И, как выяснилось, готовить для Жени было чертовски приятно, и это чувство согревало изнутри, как солнце в самый жаркий день.

Глава 7

Флирт.

Флирт – просто замечательная и незаменимая часть отношений. Он позволяет огню между людьми полыхать, не угасая. Слова, прикосновения, намеки, действия… Градус растет, напряжение накаляется, тело покрывается мурашками, а внутри все переворачивается. А сколько счастья он доставляет! Будь то переписка или разговор – неважно. Только вспомните, как выглядят в этот момент люди. Щеки алеют, на лице играет улыбка, и сразу они становятся самыми счастливыми на свете.

Вероника

Влажные, не до конца высохшие волосы холодили плечи. Вероника по привычке стояла и заплетала их в колосок. От предвкушения того, что она полдня проведет наедине с Женей – не считая, конечно, его бабушки, – казалось, что за спиной выросли крылья.

Внезапно сзади кто-то резко схватил ее за талию и приподнял. Ника от неожиданности вскрикнула и развернулась, чтобы хорошенько приложить шутника. Красильников стоял совсем рядом и совершенно ее не боялся, отчего желание отомстить испарилось. В серо-зеленых глазах играли смешинки, и казалось, что он весь состоит только из них.

– В следующий раз я тебе такого не прощу. – Она гордо подняла подбородок и направилась к выходу из колледжа.

– И я рад тебя видеть.

– Ты что-то перепутал, мы виделись буквально двадцать минут назад на тренировке.

Он лишь фыркнул и одной рукой приобнял ее за плечи, отчего по ногам разлилась приятная слабость. Казалось, еще чуть-чуть – и она упадет в обморок.

Женя сделал вид, что вчерашнего неприятного разговора между ними не было, а она этому была только рада.

Они быстро и практически в молчании добрались до его дома. Баба Надя приветливо встретила Нику и подмигнула Жене. Вероника предполагала, что раз он никогда до этого не приводил девушку домой, то пригласить одну и ту же второй раз означало для его бабушки чуть ли не свадьбу.

Она достала из сумки шоколадный кекс и сразу услышала восторженные возгласы, отчего невольно залилась краской. Бабушка Жени одаривала ее комплиментами, а сам Красильников оперся локтями о стол и с улыбкой рассматривал не выпечку, а розовые щеки Ники. Когда краснота дошла уже до корней волос, а бабушка отвернулась поставить чайник, он быстро оставил обжигающий поцелуй на ее щеке. Она замерла с ножом в руке: весь мир словно быстро раскачивался, взрываясь миллиардами звезд.

– Так ты, Вероника, будешь заниматься с Женей? – голос вмиг вернул ее на землю.

– Скорее, это Женя будет заниматься со мной. Будь у меня с английским все хорошо, нам бы не пришлось готовиться несколько дней.

– Даже не знаю, чему он тебя научит, – со смешком прокомментировала бабушка. – Если что, вы всегда можете перейти и на французский. – Она озорно поиграла бровями, отчего Ника не выдержала и расхохоталась.

– Ба-а-а, – протянул Женя, прикрывая лицо рукой.

– Что «ба»? Нацеловаться в жизни надо вдоволь, а другим языкам успеете обучиться, – изрекла старческую мудрость бабушка, с которой Вероника была согласна на все миллион процентов.

Пока пили чай, Вероника в подробностях рассказывала рецепт по просьбе бабы Нади. Женя внимательно следил за ней, не перебивая, и, к ее удовольствию, поглощал кусок за куском.

– Это очень вкусно, – произнес он тихо. – Спасибо!

Улыбка расцвела на лице Ники, а Женя замер, потрясенно рассматривая ее, отчего она снова смутилась.

– Ну что, пошли заниматься? У нас всего два дня осталось. – Вероника вздохнула и поднялась из-за стола.

– Могло бы быть три. – Это было первым и единственным его напоминанием о вчерашнем разговоре.

Комната оказалась небольшой, но уютной. На подоконнике цвели фиалки, в углу стоял небольшой шкаф, а около стены расположилась кровать, напротив которой стоял небольшой письменный стол, заваленный всевозможными распечатками. В углу находилась гитара, а рядом с ней – волейбольный мяч. Красильников закинул спортивную сумку в шкаф и приставил еще один стул. Они сели за стол, и Женя разложил перед ней листочки. Вероника удивленно вскинула брови, пробегаясь по ним взглядом.

– Я вчера сам набросал реферат на русском, чтобы потом мы смогли рассказать его на английском и ответить на все вопросы. Сначала мы должны понимать, о чем вообще говорим. Прочитай.

Ей стало немного совестно, что вчера, пока она сгорала от ревности, он делал их совместную работу в одиночку. Женя, не отрывая от нее взгляда, ждал, когда Ника перевернет последнюю страницу.

– Теперь будем переводить.

– А может, просто в переводчик забьем? – с надеждой в голосе спросила она.

– Сделаю вид, что я этого не слышал. – Женя достал с полки толстенный словарь, которым кого-то – Вероника даже знала кого – можно было хорошенько приложить.

– Ты в курсе, что с моей скоростью в лучшем случае мы закончим к началу следующего учебного года?

– Переводи как сможешь, а я потом исправлю твои ошибки.

– Откуда ты так хорошо знаешь английский?

– У меня папа его преподавал в универе.

Вероника сразу же придвинула словарь к себе и решила больше не думать о переводчике. Ради Жени. Даже если придется сидеть два дня и две ночи.

Женя свою часть закончил уже через час, а Ника все еще продолжала упорно переводить, хотя ей казалось, что тексту нет ни конца, ни края. Коса ее растрепалась, ибо каждый раз, когда она пыталась построить правильное