— У меня второе имя Элизабет, — Кристина улыбнулась, отпивая из чашки.

— Какая прелесть, — мама захлопала в ладошки.

Я смотрел на Кристину, рассматривая каждый миллиметр её лица, каждую складку и изгиб, а любовался её прекрасными глазами и тем, как они загораются, когда мама рассказывает ей что-то поистине удивительное.

Я хотел дышать ей, я хотел жить ею, потому что только она могла согреть меня и дать тот кислород, который требовала моя душа.

— Джейсон никогда меня не знакомил со своими девушками, — мама осуждающе посмотрела на меня.

— Прости мам, но это моя первая девушка, и как я надеюсь последняя, — от моих слов, Кристина закашлялась.

На лице мамы вспыхнуло нескрываемое удовольствие, когда она поглаживала Крис по руке, успокаивая, потому что я просто уверен, она хотела стукнуть меня по голове. Странная она. Не такая как все. Не такая как эта жизнь. Она слишком хорошая.

— Джейсон, перестань пялиться на меня, — она запустила в меня конфету, которую я поймал около своего лица и, развернув, закинул в рот.

Я огляделся и понял, что мы сидели одни за столом, мамы не было. Странно, когда же я успел сосредоточить своё внимание на девушке, даже не заметив, что мама ушла?

— А где мама? — решил спросить я.

— Её вызвали в больницу, какому-то пациенту стало хуже, — она пожала плечами с грустью в глазах.

Я встал из-за стола, обнимая её за плечи, глядя прямо в глаза.

— Эй, что случилось?

Она долго колебалась, а потом ответила:

— Я всегда мечтала о такой маме.

Я сгрёб её в крепкие объятия и не хотел отпускать.

— Не хочешь рассказать? — я знал, что есть какая-то проблема, связанная с её матерью, потому что она никогда её не упоминала. Мне хотелось понять эту девушку, помочь, стать тем, кому она смогла бы доверять.

Она освободилась из моих объятий и начала прибирать со стола. Всё-таки она была идеальной. Какая бы девушка стала бы прибирать в чужом доме? Только та, которая действительно хотела помочь и высказать благодарность, хотя бы таким путём.

— Она ушла, когда мне было три, — она загружала грязную посуду в посудомоечную машину. — Но она не ушла просто так, — плечи девушки напряглись, и мне хотелось, что бы она остановилась, потому, что я боялся услышать что-то ужасное.

— Крис…, - начал я. — Если не хочешь, можешь не продолжать.

Она помотала головой, закрывая посудомойку. Она облокотилась о стол, скрестив руки на груди.

— Она въехала на автомобили в стену дома. Нет, она жива, — видимо она увидела выражение моего лица, поэтому заверила меня в целости своей матери. — Я сидела на переднем сидении её машины, она разогналась и въехала в стену, заранее выпрыгнув из неё.

О, Боже, я не хочу слушать этого кошмара. Я не вынесу. Как родная мать могла так поступить? Как можно на такое пойти? Что должно двигать человеком, чтобы он решился на подобное? Я не мог двигаться, потому что я представил маленькую Крис, на переднем сидение машины, которая влетает в стену их дома. О, Боже, это кошмар.

Девушка смотрит на стену, совершенно не моргая.

— Многие забывают своё детство, и я его не помню, но этот момент он высечен у меня в памяти. Иногда, мне кажется, что я должна была умереть, что бы всем было легче, — из глаз девушки полились слёзы, я не знал что делать.

Я подошёл к ней и обнял. Она зарылась лицом мне в рубашку, и я почувствовал, как сотрясается её тело от слёз. Я нежно гладил её по голове и не мог понять, почему ей пришлось столько всего пережить в этой жизни. А она ведь только началась.

Я, подхватив её на руки, потащил в свою комнату. Распахнув дверь ногой, я внёс хрупкое тельце в комнату и уложил на кровать.

Я лёг рядом с ней и обнял, не переставая гладить по голове.

— Крис, никогда не говори так, слышишь, никогда так не говори, — я отстранился и посмотрел ей в глаза.

Её, прежде яркие глаза, потускнели и покрылись плёнкой, которая разрывала меня.

— Она всегда говорила мне, что я ничтожество, что я разрушила брак своих родителей, что это моя вина, — девушка лежала и смотрела на меня красными опухшими глазами.

Укол боли скользнул под мою кожу, разрывая внутренности от сожаления на части. Я и представить себе не мог, как тяжело жилось этой хрупкой девушке.

Мне хотелось постоянно оберегать ей, быть рядом и доказать, что она многое значит в этой жизни, не только в моей жизни.

Глава 13

Кристина.

Я лежала в крепких объятиях и мне было намного легче, после того как я разревелась, выплёскивая наружу все свои давно забытые тайники солёной воды.

Боль резала меня, вскрывая все вены. Боль никогда не утихала. Она всегда была со мной. Но я могла её сдерживать, я могла её унять, но её возвращение было неизбежно. Не смотря на то, сколько бы я раз её не унимала, она всегда возвращалась назад.

Он гладил меня по голове, успокаивая, он ничего не говорил, за что я была безмерно благодарна.

— Ты, знаешь, мой отец тоже ушёл из семьи, но я был старше и всё понимал.

Я знала его историю, многие знали историю его семьи, ведь его отец был мэром.

— Каждый год, на неделю перед Рождеством, я езжу к ней, — Джейс напрягся, садясь на кровати, устраивая меня у себя на коленях.

— И что ты чувствуешь? — он беспокоился, это было видно в каждом его прикосновении ко мне, в каждом слове.

Я вздохнула. Трудно было сказать. Я всегда ездила перед Рождеством. Потому что это был единственный период времени, когда она была в хорошем настроении.

Она меньше срывалась на меня, меньше повышала голос, меньше оскорбляла, разрешала ужинать с ними за одним столом, даже разрешала смотреть телевизор, если была очень радостная. Она не запрещала мне играть с Сэмом — её сыном, которому исполнилось двенадцать. Её муж делал вид, что меня не существует, что я просто зашла проверить, всё ли у них в порядке с водопроводом. Я выживала эту неделю, а отец свято верил, что я провожу время, отрываясь на полную катушку.

— Она заставляет ненавидеть себя, — он поднял моё лицо, держа за подбородок, так чтобы я взглянула в его глаза.

— Ты самая удивительная девушка, которую я когда-либо встречал и поверь мне, ты никогда не была тем, кем она тебя называла.

Мне трудно было поверить в его слова,