На моих губах появляется улыбка. Когда-то Надя переживала, что из бедной семьи. Что не тянет на достойную меня невесту, а сейчас мы заключаем бизнес-контракт с ее семьей. Наши семьи объединятся не только кровью, но и бизнесом.

Однако хорошая у меня чуйка! Выбрал себе скрытую богатую невесту.

“— Я же не такая, как вы! — восклицает Надя.

— Что, рук и ног нет? — с театральным удивлением переспрашиваю ее.

— Паш! Я серьезно!

— А какая ты не такая? — стараюсь скрыть свою злость, потому что прекрасно понимаю, о чем она и… и устал, что она считает себя не такой, как нужно, лишь из-за того, что у меня некоторых бумаг больше.

— Ну… не такая богатенькая завидная невеста, — отвечает смущенно.

— Думаешь, у нас в семье все богатые завидные невесты? — хмыкаю, вздернув бровь. — Вот так отец удивится новому статусу! Кем-кем, а завидной невестой он еще не был.”

А теперь она и правда завидная невеста. Правда уже моя жена, но, думаю, факт того, что она теперь по своим меркам достойна — заставляет меня улыбнуться.

Нужно будет ей это припомнить и сказать, что это я уже недостоин принцессы фермерской.

— Ну, я согласен, — бросает Владимир Ефимович. — Что-то нужно от меня?

— Контракт уже готовят. Подпишем вечером или уже завтра днем. Потом начнем заниматься землей, планированием и прочим.

Все медленно, но начинает налаживаться. С Дорофеевым все решим, бизнес в Молдавии откроем.

И лишь одно меня не отпускает. Болезнь Нади. Сердце все же не шутки. Нужно свозить ее в клинику. Пусть посмотрят.

Третий разговор же был самым веселым. Для меня. Мой собеседник был злым и недовольным, а еще… самым неожиданным.

— Стоять! — останавливает меня в проходе возмущенная и недовольная моська одной из тех девушек, перед которыми я не могу устоять.

Опускаю взгляд на эту мелочь в босоножках и выгибаю бровь. Она повторяет мой жест и продолжает молча сверлить взглядом и посылать проклятия.

— Что случилось, куколка? — первым подаю голос, потому что эта молчаливая битва порядком забавляет. Еще немного, и расхохочусь, а София мне этого не простит.

— Это что за дела? — возмущенно бросает она и делает шаг в мою сторону.

— Какие дела? — оглядываюсь по сторонам.

— Это почему ты в России шлялся, а Надя сама воспитывала ребенка?! — восклицает, зарычав как маленький писклявый зверек.

— А ты откуда знаешь, что я шлялся? Может, я не шлялся, — бросаю ей с вызовом.

— Так бабушка сказала, — сдает она сплетни своей семьи. — Что обидел мою Надю так, что она от тебя сбежала и родила ребенка. И пока она мучилась, ты где-то шлялся!

— Ну… почти так… — не отрицаю, потому что, по факту, все именно так.

— Ты что, не искал ее? — грозно рычит, на что я тотчас начинаю мотать головой. — Почему так долго искал ее тогда? Значит, плохо искал! Не со всей силы!

— София, все очень сложно.

— Вот у вас, взрослых, столько сложностей, что я уже не хочу быть взрослой! — восклицает она возмущено, и ее голос наполнен разочарованностью. — И замуж за тебя не хочу, дядя Паша. Ты нестабильный какой-то. Как с тобой жить? Как тебя такого любить?! — трясет она руками и негодует.

— Последнее твоя бабушка сказала? — уточняю, решив, что со всей семьей Серовых нужно поговорить. Попросить при дочери такие вещи не обсуждать, иначе она у них никогда замуж не выйдет.

— Нет, это уже я сказала, — признается. — Я бы на месте Нади опять от тебя сбежала. Через виноградники и подальше. Лучше мужа себе бы нашла!

— Да ты что! — восклицаю, с улыбкой глядя на эту деловую колбасу. — И где же ты бы его искала?

— А я уже нашла! — фыркает она в мою сторону так, словно это дело пары секунд. — За дядю Ефима замуж пойду. Он скоро будет большой фермер. Это папа сказал. У него кроликов много и цыплят. Одни плюсы! И он будет мне каждый день готовить вареные яйца, — хвастается она.

Боже, не ребенок, а чудо какое-то!

Представляю, что моя Ангелинка такой же будет.

— Эх, какую невесту упустил! — с театральным сожалением, цокаю языком. — Но здесь цыплята, кролики и яйца. Я никак не дотяну до этого уровня.

С трудом держусь, но и промолчать не могу.

Такая потеря!

— Вот-вот! — поддерживает мои терзания София. — А еще так будешь себя вести плохо и Надю потеряешь, — продолжает меня ругать. — Тебе надо срочно извиняться и любить Надю. Сильно-сильно! И не просто говорить, что любишь, а делать все для нее. Яйца варить…

— Есть, мой капитан!

— А теперь пошли, — задает мне направление рукой и предлагает идти с ней. — С теоретической частью наказания мы закончили, приступим к практической, — важно заявляет.

— Это куда мы? — спрашиваю, но следую за своим “учителем”.

— Будем тестировать наказание, которое дедушка Вова сказал, — бросает, старательно избегая моего взгляда, что говорит лишь об одном: она что-то затеяла, и мне это не понравится. — Он сказал, что если человек сильно накосячил, то можно. Ты сильно накосячил, дядя Паша.

— Куколка, ничего не путаешь? Вообще, ты не имеешь права меня наказывать. Это могут сделать лишь мои родители.

— А кого еще мне крапивой бить? — возмущенно оборачивается ко мне и даже останавливается. — Интересно же, как она бьется! А на себе жалко пробовать. А кроме тебя больше никого в доме не ругают. Ну и еще Надю ругают твои бабушки, но Надю дедушка Вова запретил крапивой бить. А дедушка Вова мне нравится, и поэтому я не могу его ослушаться, — вздыхает под конец так, словно она в ловушке и не знает, что ей сделать. — Дядя Паша, я тебя всего разок ударю! Посмотрю и больше бить не буду…

— А если я тебя крапивой побью потом? — спрашиваю ее с вызовом.

Ишь, что удумала!

— А я ребенок! Детей бить нельзя! — бросает она, размахивая своим указательным пальчиком. — Это по законам!

— Пфф! — фыркаю на ее слова, принимая другие условия игры. — А кто узнает?

— Я всем расскажу! — восклицает она.

— Да кто тебе поверит-то, мелочь безжалостная?

— Все поверят!

— А ты уверена, что после крапивы сумеешь кому-то пожаловаться? — поигрываю бровями и наступаю на нее. — Вдруг она так сильно бьется, что ходить не сможешь? — угрожающе прищуриваюсь.

— Стой! — выставляет руку перед собой. — Не буду я тебя бить крапивой. Так и быть. И ты меня не бей, — выставляет она условия. — Но тогда давай вместе искать, кого крапивой будем наказывать. Если тебя и меня нельзя, то нужен третий.

Искать того самого третьего долго не пришлось. Перепало… моему деду от моей бабушки. Правда мы с Софией в этом не участвовали, но процесс избиения крапивой изучили достаточно за их пятнадцатиминутные бега по ферме.

Мы с Софией даже насладились этим зрелищем и…

Дед сам виноват.

Зачем пошел в одиночку с отцом осматривать владения Владимира Ефимовича? Я его предупреждал, что там много женщин работает на сборке сейчас. А на улице пекло. Те и снять майки могут.

Вот бабушка и застала его в тот момент, когда он смотрел на полуголых женщин за работой.

Не знаю, какие мысли были у дедушки в тот момент, но бабушка за двоих официальную версию его мыслей выдвинула и покарала.

— Мда, не хотел бы я иметь такую жену, — тянет Ефим, который вместе с нами смотрел этот концерт.

— Не, я нормальная, — бросает ему куколка, продолжающая смотреть бойню. — Не переживай.

— Чего? — переспрашивает ее он, не поняв, о чем она. Я же улыбнулся в ладонь.

Попал парень. Ой, попал!

Теперь, пока у нее следующая жертва не появится, так и будет его планами на свадьбу мучать.

— Я, когда вырасту, женой твоей стану, — оборачивается к нему София и спокойным, почти что елейным голосом добавляет. — Обещаю, что не буду тебя крапивой бить, Ефим. Но на других женщин тебе смотреть не буду давать. Я уже одному дала. Он на Наде женился. Больше таких ошибок не совершу.

Ефим переводит на меня одновременно вопросительный и молчаливый взгляд.