следами, за которыми тянулись взбесившиеся мурашки.
– Женщина всегда будет трофеем, призом и желанным сокровищем для мужчины, – зашептал я, опуская ладони на её выпяченную задницу. Холодная пряжка обмотанного вокруг моего запястья ремня холодила её кожу, отчего Люся застонала. – У всего есть две стороны, ты же понимаешь? Можно быть трофейной фигуркой в номере жирдяя-банкира, можно быть игрушкой в кабинете строгого босса, можно быть любимым сокровищем в уютной хрущевке. А можно быть жертвой, Милок. Некоторые мужчины считают, что могут самостоятельно менять роль женщины, и если между женой и любовницей всегда стоит женское согласие, то у жертвы никто разрешения спрашивать не станет. И вот теперь мы с тобой будем учить букварь. Первая буква – В, выпивка. Ты никогда не пьёшь то, что тебе подливают в бокал, Люсенька. А если и плеснули, то с самым невинным взглядом роняешь стакан с незнакомой жижей.
– Ты ёбнулся? – она уже не орала, да и говорить уже никак не могла. Лишь хрипела, то и дело дёргая головой, чтобы взглядом столкнуться.
– Пока нет. Сначала выпорю…
Люся даже испугаться не успела, затаилась, уже понимая, что ни на что повлиять не сможет.
Ремень с нежным, но звонким шлепком лёг вдоль её позвоночника. Дёрнул на себя, чтобы почувствовала касание кожей. Люся уже не просто висела, она пальцами схватилась за турник, чтобы снизить боль. Выгибала спину, сводила меня с ума, затягивая в свою топь кратких взглядов зеленющих глаз.
И хорошо, потому что уже через мгновение ремень щелчком хлыста опустился на её задницу.
– А-А!
– Первая буква, Мило́чек, первая…
В голове все превратилось в мусор, пыль и обрывки чего-то разумного. Эмоции, напряжение и бешеное возбуждение просто взорвались внутри меня.
Не слышал, не дышал… Смотрел на красивую женскую спину, пышные бёдра, узкую талию, на которой моя ладонь ощущалась как дома. А дальше БАХ…
И я уже сжимаю её задницу и одним резким толчком вхожу. Член ноет, яйца напряжены, а внутри нарывает заноза по имени Люся…
– Ты считаешь, что так я лучше усвою? – эта стерва даже сейчас не смогла сдержаться от колкостей. Она выгибалась, шпарила похотливым взглядом, манила сочными губами. Её грудь покачивалась от каждого толчка, действуя на меня похлеще маятника иллюзиониста.
– Заткнись, Милок… Лучше сама заткнись…
Это был не секс, это была обоюдная пытка. Страсть и бушующее пламя. Входил медленно, чтобы насытиться этим волшебным ощущением. Улыбался от её нервного присвистывания и толкался глубже, чтобы всё забрать!
– Сука ты, Чибисов… Сука… ААААА…. – взвыла она, когда кожаный ремень с нежностью лёг на тонкую женскую шею.
– Нет, Милок. Это всё ты, сладкая. Это всё ты… – крякнул и повернул ключ в наручниках.
Но Милка даже одуматься не успела, как я подхватил её на руки и уложил грудью на барную стойку, она лишь взвизгнула от прикосновения холодного камня к разрумянившейся коже.
– Учение – свет…
– А тьмы не боишься? – Люся взмахнула головой, перекидывая копну волос через плечо, и с силой сжала край столешницы. – За тьмой обычно таится пламя, Чибисов. Спалит, к чертям, оставив лишь сверкающие капитанские звёздочки.
– Тогда проверим…
Когда уже было не страшно потерять равновесие, мои движения стали резкими, сильными, а её тело – мягким и податливым. Люся распласталась на столешнице, смахивая с поверхности всё, что мешало. Но звон бьющейся посуды уже не мог остановить никого.
Глава 13
Люся
Тук-тук. Тук-тук…
Сердце колотилось так, что казалось – весь дом это слышит.
Боже…!! Что я творю? Да что там сердце, меня наверняка все соседи слышали!
Я медленно соскользнула рукой с живота и с облегчением обнаружила простынь. На кровати… Слава богу, что не на полу в кухне. Или в гостиной? Или в коридоре? Я уже не помню, где этот гад закончил обучать меня алфавиту.
Черт!
В глубине квартиры разрывался мой телефон, и я по мелодии уже знала, кто звонит. Ужас. Что я творю? Моя жизнь, как подбитый акулой парусный фрегат, дрейфует на отмели, рискуя кануть в пучину темных волн, а я просыпаюсь в объятиях какого-то мужика!
Как за два дня моя отлаженная жизнь могла рухнуть? Как?
У меня был муж. Да, не звезда футбольной команды, но был. А потом – пух… И всё в ложь превратилось. Он изменял мне, я изменяла ему, и, наверное, глупо выяснять теперь, кто первый начал. Оба хороши.
Ещё Зорин… Чёрт побери, а с ним-то что произошло? Мы встречались каждый второй четверг месяца, и всех всё устраивало. Никаких тебе сюрпризов, неожиданностей и отговорок типа: «устала, голова болит». Да я дальше спальни в его квартире и не проходила, обоюдно справляли «нужду» и расходились. Без слюнявых эсэмэсок, обид и бесконечных упрёков. У него голова не болела о цветах, конфетах и выборе ресторана на вечер, а мне от него нужна была только регулярная справка об отсутствии ЗППП.
Но и это рухнуло. С появлением Чибисова в моей жизни все вверх дном пошло, он как злой маг-чародей, лишающий меня привычного, незыблемого и безопасного.
Козёл! Зато хоть фамилия нормальная.
Я приоткрыла один глаз, покосилась сначала налево, а потом направо. Рядом засранец. Спит ещё так мило.
Чтобы было удобнее смотреть и пускать слюни, я даже второй глаз открыла. Кирилл лежал на спине, раскинув руки по всей кровати, а его левая нога так нагло прижимала мою, как сигнализация. Чтобы непременно проснуться при попытке побега.
А мне надо бежать!
Люся, собери свои слюни, включи мозг, бери ноги в руки и текай, пока ещё можешь.
Внутри меня всё кричало, клокотало и бесновалось. Мозг не просто подавал тревожные сигналы, он меня убивал тонной аргументов, почему меня здесь не должно быть. И как бы мне не хотелось соглашаться, здравомыслие победило.