— Попала в аварию?

— Нет, сама врезалась. Тахир даже сказал, что она оставила ему предсмертное письмо. Не могла больше выносить свою жизнь.

— Это ужасно.

— Да уж. После её смерти всё и пошло наперекосяк. Они и раньше-то были не сильно нормальными, а потом… Гас начал колоться по-чёрному, Тахир ушёл в себя и не вернулся, даже отец их долго не протянул…

— А Тахир какой человек?

Лика опять оценивающе на меня посмотрела.

— А ты с какой целью интересуешься? Хорошая девочка почуяла отличную партию?

— Влюбилась.

— О! Влюбиться в Тахира просто, я там была, я всё понимаю. Но он плохая пара, — Лика махнула рукой. — Тахир — спартанец. Такие, как он, — уникальные штучные экземпляры, которые опоздали с рождением на две тысячи лет. Он крепкий, сильный, жестокий, бескомпромиссный и принципиальный. Он отлит из стали и инкрустирован золотом и бриллиантами. Он сам держит высокую планку, и все рядом с ним должны быть такими же, иначе он уничтожит. Растопчет и не заметит. После смерти отца он как с цепи сорвался. Ну, это-то и понятно. Тахир думал, что он не такой, а оказалось, что он даже хуже. И хочет отпустить себя и спустить всё наследство к чертям в унитаз, и не может. Вот и бесится.

Глава 19

Происхождение

Собственное прошлое — вот, что всего труднее понять.

Фридрих Ницше

Ахмет нашёл нужный адрес, и я поехал вместе с ним, потому что сам хотел оценить обстановку. Мы оказались в обшарпанной квартире, которая даже не была заперта. Помещение пропахло алкоголем, перегаром и смрадом людей, которые там живут. Последние дни я постоянно шатаюсь по притонам наркоманов и алкоголиков по следам жизни моего брата.

Компания из трёх мужиков и одной бабы бухали на кухне. Они удивились нашему появлению, но реагировали слабо.

— Это ещё кто такие? Твои друзья? — Вопрос, видимо, был обращён к хозяину квартиры, который смотрел на нас мутными глазами.

— Вы из ментовки что ли?

— А разве похоже?

Я смотрел на женщину. Из всей этой компании меня интересовала только она. На её лице под алкогольной отёчностью лежала печать былой красоты. Ей было всего 42 года по паспорту, и если бы она вела здоровый образ жизни, то была бы сейчас очень привлекательной женщиной. Хотя фигура у неё до сих пор была хоть куда, стройный остов невозможно пропить. Вика на неё похожа, а не на мать, которая её вырастила. Та — мягкая хрупкая женщина невысокого роста и очень миловидная, тоже рыжая, но у Вики, как и у её родной матери, другая красота — классическая, драматическая и роковая. Из-за таких женщин раньше случались дуэли.

— Расскажи мне про твою дочь, Алина.

Женщина вскинула глаза, не ожидая, что мы пришли сюда именно ради неё.

— А что она опять натворила?

— Ей грозит серьёзная опасность. Где она может быть? — На самом деле, я думал, что она уже была в руках тех, кто мог ей навредить и навредил. Четыре дня — большой срок, за это время можно получить ответы на все свои вопросы и закопать человека.

— Не знаю я, где она. По притонам, наверное, шляется. Что она сделала-то?

— Адреса притонов знаешь?

— На Лесной просеке она бывала чаще всего. Я её там находила обычно. Ты ей поможешь?

— Если успею. Расскажи про вторую твою дочь?

Она опять резко вскинула глаза. Женщины, даже такие как эта, всегда помнят своих детей. Она опустила глаза и промолчала.

— Я знаю, что ты родила двух девочек, но вторую отдала.

— Продала. Да что ты знаешь о моей жизни, хер лощёный⁈

— Ничего не знаю, расскажи мне.

— Их отец бросил меня беременную, а тут целая двойня! Куда мне двоих-то? В роддоме со мной рожала женщина, ей не повезло, бедняжке, — ребёнок умер. Знаешь, как в жизни-то бывает, красивая, милая, мужик хороший есть, при деньгах, а детей нет и не будет. Ей матку удалили. А я всё равно хотела от детей отказываться, и та женщина предложила мне одну мою дочку взять, денег даже дала. Я и продала. Документы в роддоме подмахнули. Им тоже лишняя смертность не нужна. Я правильно сделала, что отдала. Только попросила, чтобы она девочку назвала Викторией. А та, что со мной осталась, всё равно наркоманкой и шлюхой выросла. Я лет через пять на другую дочку посмотрела издалека, она счастливой была, те люди ей плохого не сделают. Зачем тебе знать про другую? С ней случилось что?

— Да, но пока это можно исправить.

— Тоже ввязалась во что-то?

— Нет.

— Тогда зачем ты про неё интересуешься?

— Её приняли за свою сестру со всеми вытекающими проблемами.

Я развернулся, чтобы уйти, больше здесь говорить не о чем. Она ни о чём не знает.

— Подожди. Скажи хоть, она нормальная?

Все хотят прощения своих грехов.

— Да, учится на врача, хочет лечить детей.

Женщина начала плакать, надеюсь, что от счастья и облегчения. Она поступила правильно, хоть и не из благих побуждений, поэтому имеет право на ответ.

Уже у двери я слышал тост:

— Ну, выпьем за детей.

А потом звон стекла и бульканье жидкости. Всё возвращается на круги своя. Но кто я такой, чтобы осуждать.

Прошлое никого не оставляет. Двойняшки, разлучённые при рождении, случайно встретились как по велению судьбы. Могли ведь просто столкнуться на улице в маленьком городе, а встретились в настоящем аду, где одна из них никогда не должна была оказаться. Спустилась в преисподнюю, хотя эта опустившаяся женщина сделала для неё лучшее, что могла.

Прошлое настигло Вику. Если бы не оказалась в том коридоре и не стала помогать Гасу, то и не встретилась бы со своим происхождением. Она ведь в ту ночь могла лицом к лицу столкнуться со своей сестрой. Я иногда думаю, что вместо ангела-хранителя у нашей семьи сам дьявол за спиной. Он забрал наши души ещё у предков за богатство и власть и повесил над нами злой рок — уничтожать себя и отравлять жизни других. Лично я об этом никогда не просил.

Час от часу не легче. Если я расскажу Вике правду о её происхождении, о матери алкоголичке и сестре наркоманке, это её убьёт, разрушит счастливый мир правильной девушки из хорошей семьи.