Позади послышались негромкие осторожные шаги. Сашка проснулся...

— Рин?! Ты чего это так рано?

Мне не нужно было видеть его лицо, чтобы по голосу определить, что муж не очень доволен встречей со мной в данном месте и в данное время. Я испортила ему все утренние планы...

— Не спится, — пожала плечами, не поворачивая головы и делая маленький глоток кофе.

...Сердце своё отдай,

Просто подари ей.

Не бросай любить!

Ей надо быть счастливой...

Сашка запыхтел за моей спиной. Включил чайник, достал из посудомойки чашку, полез в шкафчик за растворимым кофе...

Хотелось броситься к нему, обнять, погладить по колючей щеке, усадить за стол, предложить варианты завтрака, немедленно начать готовить...

Ему не надо, да? Было бы нужно — он бы сам разбудил меня, сказал что-то, ну хотя бы намекнул ещё с вечера... Это мне так отчаянно хочется быть незаменимой для него хоть в чём-то. Как и ему для меня с этим дурацким снегоуборщиком и ёлкой... И без применения себя в пользу другого человека мы оба кажемся себе неполноценными и ненужными...

— Рин, — Сашка шмыгнул носом. — Там есть колбаса или сыр?.. Перехватить бы чего...

Повернулась к нему, улыбнулась...

— Есть. И колбаса, и сыр. И ветчина. И огурцы. И хлеб я вчера сама пекла...

Муж красноречиво покосился на холодильник, но так и не рискнул его открыть.

— Слушай, сделай мне пару бутербродов, а... Я пока в душ схожу... - он тоже выдавил улыбку, скупую и виноватую. — Можно же? В душ?

— Бесишь, Саш, — я рассмеялась, вставая с высокой табуретки. Шагнула к нему... Остановилась лицом к лицу. С замиранием сердца подняла руку, коснулась пальцами виска, провела подушечками по коротко стриженным волосам, переходящим в уже заметно отросшую щетину... — Можно, — великодушно кивнула, пьянея от собственной смелости и неловко прижимаясь к мужу всем телом, неуклюже обнимая его за пояс и прикладываясь щекой к тёплому плечу. — Может, яичницу?

Сашка стоял как деревянный. Лишь через пару секунд тоже несмело приобнял меня за талию...

— Да ну, чего возиться... Сковороду только пачкать, — даже голос казался напряжённым, хоть муж и старался говорить беззаботно. — Давай просто хлеб с колбасой...

Оттолкнулась от него первая — и без того слишком много для первого раза. Вот как вообще можно заниматься сексом, спать в одной постели, но в повседневной жизни даже не касаться друг друга?! Почему? Наверное, после ухода Саши я изначально считала, что обниматься могут только по-настоящему близкие люди, а у бывшего мужа теперь была Анжела для подобных нежностей. Я просто больше не имела права на душевную близость с ним... И он будто негласно соглашался с этим, ни разу за столько времени не сделав попытку сблизиться со мной со своей стороны. Наверное, ему не надо было... Как и сейчас. Но мне очень нужно... В каком-то роде я и на интим соглашалась по одной единственной причине — побыть в его руках, прижаться к нему, испытать это ощущение кожа к коже... Иначе никак. А так остро хотелось по-другому, вот как сейчас, без повода...

— Иди, не стой, — я развернула Сашку лицом к выходу. — Сейчас придумаю что-нибудь...

Тосты с мягким творожным сыром и красной рыбой, варёное яйцо, разрезанное пополам в форме двух цветочков, украшенных листиками из кружочков огурца, несколько помидорок черри и веточка укропа для яркости... Господи, как я скучала по этой возможности готовить по утрам такой завтрак! Нет, для Танюхи я тоже всегда старалась, но... Как бы ни было печально осознавать, но это другое. Необходимость чем-то занять руки и привычное желание порадовать дочку — безусловно хорошее чувство, но оно прежде всего направлено на то, чтобы ей было хорошо. А вот готовить для Сашки... Это какое-то личное моральное удовольствие, наполняющее сердце странными переливчатыми вспышками счастья. Это ощущение невозможно спутать ни с каким другим...

Муж прошмыгнул мимо кухни с очередной грудой одежды в руках, распространяя запах геля для душа по всему первому этажу. Зашуршал пакетом в прихожей...

Со вздохом закрыла холодильник. Постояла несколько секунд, опираясь ладонями о столешницу, набираясь то ли храбрости, то ли уверенности в себе. Сняла с плеча полотенце, бросила его на стул. Решительно направилась к мужу...

— Саш! — я остановилась в проёме арки, прислонившись плечом к стене. Поджала губы, наблюдая за тем, как он комкает серые брюки, заталкивая их в общий мешок с грязным бельём... — Саш, я могу постирать, если нужно. Ну или если хочешь — сам воспользуйся стиральной машинкой, она не кусается.

Сашка поднял на меня затравленный взгляд, явно намекающий на то, что я лезу не в своё дело. Сердито свёл брови, сжал челюсти.

Не отвела глаза, хотя очень хотелось привычно опустить голову и тихо исчезнуть со словами "поступай так, как тебе удобнее". Сложила руки на груди, выжидательно глядя в его лицо в ожидании ответа...

— Сам закину, — муж наконец буркнул в ответ, как-то сразу теряя интерес к одежде и безучастно опуская вещи прямо на пол. — Рин... Я не знаю...

— Завтрак на столе, — я отвернулась от него, как-то остро ощутив его растерянность и... своеобразное облегчение. Хотела добавить что-то оптимистичное, но не стала — я так часто за последнее время ментально и морально пыталась поделиться с Сашкой своим теплом и участием, что он и без моих заверений должен это чувствовать. А если нет, ну... Значит, и говорить бессмысленно. — Пойду наверх, — я оттолкнулась от стены. На секунду оглянулась, улыбнулась, направляясь к лестнице... — Удачи на работе, Саш!

— Давай... — Сашка, кажется, совсем стушевался... — Спасибо!

Я уже не прислушивалась к тому, чем занят муж. Просто лежала на давно остывшей кровати и смотрела в потолок, как-то внезапно и в полной мере ощущая тот факт, что муж сегодня вечером точно приедет ночевать сюда. И завтра тоже. И послезавтра, и послепослезавтра...

Все эти отголоски гордости — вещи в пакете, нерешительность залезть в холодильник и стащить оттуда оплаченную им же по сути еду, молчаливость и замкнутость... Это не более чем путь смирения. Его путь...

Лишь когда за окном зарычал мотор и от ворот отъехала машина, я снова поднялась с постели.