- Вы, может, сами и не принимали спиртного, - стоял на своём полицейский, - но компания у вас была, многие соседи подтвердили.

- Вот вместе по сговору по статье и пойдут, - моему возмущению не было предела, - я работаю по двенадцать часов в сутки, когда мне устраивать дебоши, поясните?

Участковый глянул на бабку, словно ища у неё помощи.

- Днём, днём тоже было. Толпа и все пьяные, - не унималась та.

- Вчера днём я была у следователя Сапрыкина в Следственном комитете, могу дать его телефон, - достала трубку, намереваясь продиктовать номер.

- По делу проходит, воровка она, - завизжала бабка, - а может, и того похуже. Ох, кого к нам поселили, - она голосила на весь подъезд, и децибелы всё росли.

Мой сотовый зазвонил, высветился номер Сапрыкина:

- Дмитрий Львович, миленький, вот не до вас сейчас, - я пыталась зайти в квартиру, чтобы хоть слово расслышать, но визгливая старушенция ловко заблокировала проход, не переставая ругаться на чём свет стоит.

- В чём дело? - рявкнул Сапрыкин.

- Меня тут участковый с соседкой в пьяном дебоше обвиняют, по всей видимости, устроенным вместе с вами, - усмехнулась я, видя, как на голове полицейского волосы привстали дыбом. Ха, Дмитрий Львович в нашем городе человек, знакомый, наверное, всем следакам районных отделов.

- Дай трубку этому! - Сапрыкин рявкнул так, что я сама подпрыгнула чуть не до потолка.

- Вас, - не сводя злорадной ухмылки с полицейского, отдала ему телефон.

Бабка притихла, ожидая, что будет дальше.

- Д-да, - проблеял участковый, - слушаюсь… мы обязаны реагировать… да… понял.

Ор Сапрыкина заполонил подъезд, таким разъярённым я его ещё не видела, вернее, не слышала.

Трясущейся рукой участковый вернул мне трубку, бабку уже как ветром сдуло, даже запаха лекарств на площадке не осталось.

- П-простите, госпожа Аверьянова. Работ-та т-такая, п-понимаете.

- Вам бы «отработать» вот таких вот «сигнализаторов», а то ведь и вас под статью подведут, - сказала я достаточно громко, чтобы старуха, подслушивающая на первом этаже, хорошенько расслышала. Дверь в её квартиру хлопнула, извещая о полной капитуляции клеветницы.

- П-простите, - участковый попятился от меня, как от разъярённого дракона.

Я не стала слушать его дальше, Сапрыкин всё ещё ждал моего ответа.

- Дмитрий Львович, вы меня спасли, спасибо, - сказала я следователю.

- К чёрту твоё спасибо! – Ярился тот, - все бумаги из твоего дела пропали! Понимаешь? Ключ был у дежурного, тот божится, что ночью никто не заходил, а бумаг нет! Понимаешь! – Гремел он на всю квартиру, - у меня под носом «крыса» завелась, мать его за ногу! И флешки с записью нет. Теперь всё восстанавливать! Всё!!!

- Но ведь у вас есть копия в электронном виде?

- Саша! Ты не поняла? Ничего нет!

- Твою ж… - едва сдержалась я от меткого словца, - ничего, у нас есть дубликат записей.

- А показания?! Мне же их снова восстанавливать, да ещё отвечать за халатность! Неслыханно! Меня! Сапрыкина! Как зелёного юнца сделали эти гады.

Я шумно выдохнула, собираясь с мыслями:

- Дмитрий Львович, спокойно, мы сейчас приедем с Павлом Антоновичем к вам. У него ведь есть все бумаги по делу.

- Голуба ты моя, я и забыл, старею, - следователь, по-моему, прослезился от свалившегося с души камня, - немедленно ко мне!

- Еду.

Я тут же позвонила Павлу, объяснила ситуацию, и через полчаса мы мчали к Следственному комитету. На Сапрыкина было жалко смотреть, он сидел, сгорбившись, за столом.

- Поздно, - заметил нас следователь, - «наверх» уже доложили. Все «по шапке» огребли.

- Что теперь?

- Дело приостановлено, назначена проверка и служебное расследование, а потом… меня могут отстранить…

Глава 20

Дело остановили, что называется, «до выяснения», потянулась череда серых будней и ожидания, тягомотного, выматывающего душу. Осень, незаметно для меня, прокралась в город, раскидав по небу свинцовые облака, раскрасив листья клёна за окном багряным и жёлтым. Я полностью погрузилась в работу и в учёбу, заставляя себя не думать о худшем. Иногда меня навещали Ольга и Андрей, у них тоже дел было невпроворот. Павел обивал пороги, выясняя всё, что только можно, но везде натыкался на бетонную стену под названием «служебное расследование». Сапрыкина отстранили, но наказания ему избежать удалось, как успокоил меня адвокат, слишком безупречна были репутация следователя и его послужной список.

На кухонном столе дымилась чашка кофе, а я в прострации тупо смотрела в стену. Поверить не в силах, что всё могло вот так сорваться, когда моя вера в справедливость почти восстановилась. Опять начинать по новой. Опять! Неужели Аверьянову удалось обыграть меня? Немыслимо…

Где-то в комнате запиликал телефон, отыскав его, увидела номер своей квартирной хозяйки, вернее, её дочери.

- Александра, - голос женщины слегка подрагивал, точно она чувствовала себя виноватой, - на вас поступает много жалоб от соседей.

- А точнее, от одной визгливой бабульки с первого этажа. Верно? Если вы о визите участкового, то мы с ним выяснили, что соседи просто возвели на меня поклёп.

- Я ему звонила. Дело не в этом. Вы оказались слишком… проблематичной… Простите, но у вас два дня, чтобы собрать вещи. В пятницу я буду в городе и заберу у вас ключи. Деньги за аренду не возвращаются, - сухо добавила она, - это всё по вашей вине.

Телефон запищал гудками, она бросила трубку. Чертыхнувшись, швырнула его на кровать. Два дня! Куда мне идти? Я только-только перевезла все вещи.

Сотовый ожил снова, высвечивая номер Ольги.

- Саша? Как дела? Что-нибудь из СК слышно?

- Глухо, - ответила я, сдерживая слёзы, - меня из квартиры выселяют.

- Как?! Почему?

- Соседи нажаловались, гады. Чтоб этой бабке лекарство просроченное попалось, будь она неладна.

- Спокойно, - Ольга, как всегда, была образцом собранности, - сколько у тебя времени?

- Два дня. Но не это худшее. Пойми, куда бы я ни переехала, везде будет то же самое. На меня будут натравливать участковых, соседей, мамаш во дворе. Всех, до кого доберутся.

- Хм, ты натолкнула меня на одну мысль, - голос Ольги повеселел, - собирайся и приезжай в офис.

Я вошла в наш светлый двор, залитый мягким осенним солнцем, лучи которого упрямо прорывались сквозь тучи. Цветы завяли