Не думая, не рассуждая, движимый слепым инстинктом собственника я наклонился к её шее. Мои губы приникли к ненавистной метке Леона. Я ощутил под губами тепло её кожи, едва уловимый ритм крови под тонкой веной — и этот пульс лишь разжёг мою ярость.

—Ты моя, — прошептал я, губами, зубами, всем существом впиваясь в неё, стирая чужое клеймо, оставляя своё. Глубже. Ярче.

Лэйн вздрогнула во сне, слабо застонала, но не проснулась. Я чувствовал, как под моими губами учащенно бьётся её пульс, как дрожит её тело.Моя. Только моя.

Когда я наконец отстранился, на её шее красовался свежий засос — мой, который полностью перекрыл чужой. Глубокий, неистовый. Я провёл большим пальцем по новой метке и довольно улыбнулся своей маленькой победе над Леоном.

Дверь скрипнула, нарушая тишину.

— Время вышло, — раздался безразличный голос охранника.

Я медленно поднялся, задержав взгляд на её безмятежных чертах. Губы сами собой сложились в беззвучное обещание:Разберусь. Со всем.И с ним в первую очередь. Кулаки сжались сами собой, оставив на ладонях кровавые полумесяцы.

* * *

За дверью, в полумраке коридора, кроме угрюмого охранника, меня ждал Леон собственной персоны. Его высокий, мощный силуэт казался ещё массивнее в мерцающем свете аварийных ламп, отбрасывая огромную, зловещую тень на стену. Он стоял, слегка прислонившись к косяку, руки были в карманах дорогих брюк. Я двинулся вперед — и вдруг реальность взорвалась алым. Перед глазами поплыл тот самый кровавый туман, превращая мир в размытое полотно ненависти. Где-то на грани сознания рвалась наружу дикая, неконтролируемая ярость, готовая смести все на своем пути.

— Ты... — мой голос сорвался на низкий, звериный рык.

Но охранник тут же упёрся мне в бок холодным стволом пистолета. Леон лишь поднял руку в успокаивающем жесте, будто усмиряя строптивого пса:

— Я бы на твоём месте не советовал поступать так опрометчиво, Элай, — его голос был мягким, почти ласковым. — Разве ты хочешь неприятностей для Лэйн? Представь, что с ней может случиться, если ты… потеряешь контроль прямо здесь. Опять.

Я с усилием отвёл взгляд в сторону, пытаясь сосредоточиться на счёте, чтобы сдержать бушующую внутри бурю.Десять. Девять. Восемь…Каждое число давалось с трудом, сквозь гул в ушах.

— О, как трогательно, — Леон склонил голову набок, изучая меня. — Ты даже не осознаешь, как меняешься прямо сейчас, на глазах. Она чувствует это, знаешь ли? — его губы растянулись в ледяной, безжалостной улыбке. — Её сердцебиение учащается, кожа покрывается испариной… Она пахнет страхом, когда ты рядом. Разве так пахнет настоящая любовь?

Эти слова впились в меня острее ствола, упёртого в мой бок. Мои пальцы непроизвольно сжались, а ногти до крови впились в ладони. Кажется, он добивался того, чтобы я окончательно сорвался. Хотел унизить. Доказать, что я — монстр.

— Вы удивительно похожи, — продолжал он, делая шаг ближе, не боясь. — Оба такие… дерзкие. Непредсказуемые. Опасные для самих себя.

— Заткнись! — из моей груди вырвался низкий, хриплый рык, больше похожий на звериный рёв, чем на человеческую речь. Голос, казалось, сотряс стены, отражаясь ледяным эхом в бетонном коридоре. — Заткни свой поганый рот… которым посмел прикоснуться к ней!

Леон лишь приподнял бровь, наслаждаясь реакцией:

— Уже увидел мою метку? — спросил он почти игриво. — Кстати, она совсем не сопротивлялась.

Что-то внутри оборвалось. Последняя нить. С оглушительным рёвом, не думая ни о последствиях, ни об охраннике, я рванулся вперёд, на него. Охранник не заставил себя ждать. Жгучая, сковывающая боль от шокера пронзила тело сбоку, сотни игл впились в мышцы, сводя их мучительными, неконтролируемыми судорогами. Я рухнул на колени, потом на бок, корчась в немом крике, скованный электрическими тисками.

— В палату, — голос пробился, сквозь нарастающий звон в ушах и собственные хрипы. — Пусть Сиян введёт двойную дозу стабилизатора. Чтобы не буянил.

Сознание гасло, как свеча на ветру. Последнее, что запомнилось — холодный блеск кожи его обуви перед глазами, шёпот в ухо, от которого по спине побежали мурашки:

— Ты ошибка, Элай, — произнёс он, и в его голосе не было злости, лишь расчетливое презрение. — Но я научился извлекать пользу даже из самого отвратительного брака. Не переживай, у меня на тебя… особые планы.

Глава 9. Призрачные прикосновения

Я резко открыла глаза, и пальцы инстинктивно впились в кожу на шее —именно в то место, где во сне Элай прошептал: «Ты моя». Сон был настолько живым и реалистичным, что кожа до сих пор горела, словно его губы касались меня всего несколько минут назад.

— Это бред какой-то, — прошептала я, с силой сжимая переносицу. Сердце бешено колотилось в груди, а где-то глубоко внизу живота теплилось странное, почти забытое чувство. За все годы работы вместе, Элай никогда не снился мне в таком ключе… так откровенно. Обычно это были кошмары, где я теряла его навсегда, где он исчезал в пучине опасности, и не было возможности его спасти. Но этот сон… Он был до странного приятным, как и прикосновение Элая к моей шее. Его губы были настолько горячими, что мне хотелось испытать это ещё раз, но уже в реальности. Этот сон, словно искра, взбудоражил мою кровь, заставляя вспомнить, как давно я не чувствовала мужских прикосновений. Возможно, именно поэтому я ощущала всё так остро.

Комната была погружена в предрассветную тишину, наполненную лишь слабыми тенями и ожиданием нового дня. Я встала с кровати, и холод пола моментально просочился сквозь кожу босых ног, заставив меня невольно вздрогнуть. Ванная встретила меня мерцанием тусклого света, а в зеркале отразилось моё растерянное лицо: растрёпанные волосы, раскрасневшиеся щеки, глаза, неестественно яркие для только что проснувшегося человека. И на шее…

Я невольно наклонилась ближе к зеркалу, стараясь разглядеть получше.

Засос.

Тот самый, что оставил Леон вчера. Но сейчас он выглядел… свежим. Более выраженным, словно его только что оставили. Подушечка пальца осторожно коснулась воспаленной кожи — лёгкая боль, едва заметная припухлость.

Наверное, просто расчесала во сне, — попыталась я убедить себя.

Но тогда почему я так отчетливо помнила его дыхание? Его голос, произносящий эти два слова, от которых внутри всё сжималось? Почему это прикосновение ощущалось таким реальным?

Я резко отвернулась от зеркала, не в силах больше смотреть на своё отражение.

Соберись, Картер, — прошипела я себе, пытаясь унять дрожь в руках.Это просто сон. Всего лишь сон. Не позволяй