Ледяной душ тут же сковал моё сердце от слов из трубки:

– Ах ты сучка, ты что, из дома сбежала? Бросила мать, сестру на произвол судьбы. Долги она оплатила! Так это твои долги, твоя квартира, тебе и платить. Пришли денег. Сестре твоей надо ветровку купить. Да и овощи, фрукты дорогие, ты вообще понимаешь, нет, как нам тяжело?

– Мама, Тане куртку мы купили осенью…

Договорить мне не дали, меня слушать никто не собирался:

– Светка, устроилась на денежную работу, так деньги с получки пришли. Ясно?

– Мам, у меня для вас с сестрой печальная новость. Денег я вам долго-долго не пришлю. До тех пор, пока не встану на ноги, помочь вам мне нечем. У меня кредит висит, я сама живу в гостинице в незнакомом городе. Чем смогу - помогу. Пока нечем. Так что поднимайтесь и обе идите на работу.

Положила трубку, сразу заблокировала номер, потому как слушать то, что мне прилетело бы – не хотела. В конце-концов мы все взрослые люди, все давным-давно всё понимают.

Трубку то я положила. А саму трясло. Я первый раз в жизни так резко ответила маме. Если это называется "дать отпор", то маме его давать очень трудно и стыдно.

Кстати, мне надо найти отделение банка, разобраться с кредитом за машину. Вчера открыла в телефоне, а там ерунда какая-то. Нестыковка в цифрах. Приду в банк, разберусь.

Вот на такой оптимистичной ноте уткнулась в монитор, сосредоточилась на цифрах.

И вдруг…

Дверь открылась, то есть нет, она не открылась. Если бы она не была из закалённого толстенного стекла, то можно было бы сказать, что дверь брызнула разлетающимися вдребезги осколками, превращая в пыль и песок всё на своём пути. Однако, дверь была цела, а вот воздух взорвался.

Влетела женщина в распахнутой шубке, в мини-юбке, кожаной и блестящей. Семеня на шпильке в ярко-красных сапогах она боялась поскользнуться. Смотрела под ноги и выглядела странно. Распущенные волосы как у Горгоны струились змеями, накрашенный рот перекошенно щёлкал зубами. Вот это исчадие, вывалившееся, вероятно, из ступы бабы Яги, подлетела к моему столу:

– Ты кто такая?

Пока я собирала ответ о своей причастности к профессии секретаря, чокнутая тётенька шипела и хрипела одновременно. Вопросы из неё сыпались как из взбесившегося принтера:

– Какого хера ты тут расселась! Мне мои люди в офисе уже доложили, что у мужа новая секретутка-проститутка!

– Мадам, присядьте. – я удивлённо смотрела на женщину: – Я вам сейчас вызову скорую, сильные дяденьки наденут на вас длинную рубашечку и свезут в больничку.

– Да ты, сучка, кого из себя возомнила? Какую ещё больничку!

– Дурдом называется, – любезности моей не было предела.

– Что муж в тебе нашёл! Да ты же страшная!

– Страшней тебя? – это уже раздался грозный рык Юрия.

Он стоял за спиной сумасшедшей и надо было видеть, какие прекрасные метаморфозы приключились с его голубушкой-женой. У неё, как у лесной горлицы вмиг подобрели глазки, захлопнулся рот и брови домиками полезли на лоб. А голосок! Не поверите, он звенел весенними колокольчиками с сиреневыми переливами. Офигеть! Большие и Малые театры аплодировали бы стоя.

Я, при виде босса по привычке отличницы вскочила, схватила папку, собираясь отчитаться, объяснить, что делают посторонние в приёмной.

Спектакль продолжался:

– Куда ты, Юрочка, катишься, – женщина чуть ли не схватилась за голову, махала подбородком в мою сторону:– ты на вокзале нашёл эту несчастную?

Ну, и почему бы мне было не вступиться за саму себя? Я ведь тоже завелась и шестерёнки в обиженном сердечке гоняли пульс по венам с бешенной скоростью. Конечно, я тут же внесла ясность:

– Вы не поверите, – как стояла, прижав к себе папку, так и не двинулась с места: – Юрий Матвеевич меня не искал. Я сама пришла. С вокзала.

– Ты взял в секретарши нищебродку, чтоб насолить мне?

– Если бы я хотел сделать назло, натёр бы осиновый кол чесноком, тебя же больше ничего не возьмёт. Впрочем, нет. Возьмёт.

Босс отстранил меня, спрятал себе за спину, кивнул:

– Света, когда эта женщина уйдёт, приготовься писать, я надиктую несколько документов.

Я смотрела на эту сцену и мне хотелось выстроить кирпичную стену между собой и “милыми”, воркующими на моих нервах. Вспомнилась присказка: “Уже сто лет супруги в браке, да видно, юность не ушла”.

Мне всегда очень неприятно было слышать, когда пары ругались между собой. Почему то всегда ты поневоле становился соучастником. А сейчас случился сюрприз два в одном!

Первое, они реально скандалили! А второе, это то, что у меня под рёбрами начинало стягивать обручем обиды и возмущения. То есть, у босса есть жена, вполне себе красотка, наглая и свирепая как сумасшедшая птица сойка, склевавшая мухомор.

То есть целовать меня у себя дома, валяться на моём диване в его гостевой, обещать когда то отыметь на этом диване и не сказать, что у него есть жена?! Правда, насколько я поняла, бывшая, причём даже очень давно почившая в его памяти. Но она же пришла сюда и не скрывала зачем. Привела её сюда ревность. Значит, отношения у пары не закончены?

Мой босс в это время повернулся к растрёпанной от бешенства женщине:

– Не поленюсь завтра встретиться с тобой. Приходи.

– Ты совсем кукухой поехал? Не к тебе я пришла, а вот к этой, – она ткнула в меня сумочкой, повернулась к Юрию,: – Я с бывшими ни за какие пряники… впрочем, если ты попросишь хорошо…

– Зачем просить. Передай своему мужику, что завтра ты лишаешься моих алиментов на твоё содержание.

– Подожди, Юра. Теперь нам надо поговорить.

– Зайди.

Они оба скрылись за дверью его кабинета и ровно через секунду оттуда стали доноситься визги.

Во мне просыпалась ревнивая сука и надо было с этим что то делать. Я никогда не была злобной и мстительной, но так поняла, что слово “ никогда” имеет меру терпения.

Нет, нет, дело не в том, что я раскатала губы на прокаченное тело своего босса и уж тем более не строила планы по обогащению за его счёт.

Но мне хотелось понимать, сколько у него наглости лапать меня, при условии, что у него не закончены