- Добрый вечер, Тимур Михайлович, - выдавливаю с довольно нервной улыбкой и оборачиваюсь. - Вы поздно что-то.

Он сидит на лавке у турника, с телефоном в руке. Волосы слегка взъерошены, чёрная майка тёмными пятнами прилипла к плечам, мускулы рук налились розоватым оттенком после нагрузки. В спортзале всё это выглядит естественно, но для моих глаз — как-то уж слишком.

Очевидно одно: тренируется он — много и усердно.

И еще одно: мы снова наедине.

- Вы тоже поздно, - спокойно отвечает ТээМ.

Приходится признать - есть что-то умиротворяющее в том, что мужчина его роста тихо разговаривает и неспешно двигается. Без суеты.

- Мне сказали, что можно посещать зал в любое время. Я решила проверить.

- А спать когда будете?

- Я уже поспала в дежурке. - Смешно поправляюсь: - Ну и ночью тоже собираюсь, конечно. Просто усталости пока нет.

- Ясно.

- Ваши кушетки удобнее, чем кровать у меня дома. Я не знаю, как так вышло.

В его ушах беспроводные наушники, но очевидно, что он слышит каждое мое слово. Потому что смотрит с налетом легкого смятения. И очевидно — понятия не имеет, что на это ответить.

И в этом его сложно упрекнуть.

Да Господи.

- В смысле, спасибо, что думаете о врачах. Я просто хотела сказать, что мне есть с чем сравнить, и пусть это не принципиально важно, но всегда приятно иметь возможность посетить зал или отдохнуть пару часов в тишине и прохладе.

Закройте мне рот.

- Никаких проблем, - кивает он, явно давая понять, что разговор закончен. А потом, когда я намереваюсь уйти, добавляет: - Нужно же как-то удерживать топовый персонал.

Топовый.

- Мы медики, а не менеджеры.

- Медики тоже люди. Я стараюсь не забывать, что у нас есть потребности. По крайней мере во сне и физической активности, - морщится.

Я улыбаюсь, догадавшись, что это ирония. Уголки его губ тоже слегка приподнимаются.

Эккерт встает, и теперь этот большой, мокрый от тренировки человек возвышается надо мной. Я ощущаю странную смесь из напряжения и покоя.

- Время, - бросает он, как бы извинившись, после чего хватается за турник и начинает подтягиваться.

Движения чёткие, выверенные. Я сбиваюсь со счёта на двадцатом подъеме, хотя зачем вообще считаю?! Что за нелепость?

Мне следует заниматься своим делом, вот только взгляд снова и снова возвращается к его плечам, сухим линиям мышц, к напряжённым предплечьям.

Я заставляю себя отвести глаза, потому что вообще не должна на него пялиться.

Моя вина столь очевидна, что когда он заканчивает и поворачивается ко мне с немым укором в глазах, я говорю:

- Хотела спросить, как прошла встреча с инвестором. Фанатиком.

Правдоподобно, нет? Какая я жалкая.

- А. Нормально, - он пьет воду. Запыхался.

- Понятно.

- Ему понравилось сравнение болезни с нашествием орков, и я выслал ему сметы. Которые он тоже одобрил. Еще пара таких встреч, и думаю, контракт у нас в кармане.

- Поздравляю! Отличные новости!

- Спасибо.

Неловкая пауза. На нем еще больше пота.

- Надо же. Никогда не знаешь, что пригодится.

- Точно.

- И я рада была оказаться полезной, хотя планировала проявить себя немного в другом.

Его взгляд становится цепче.

- Например?

Вовремя вспоминаю, что все еще стою в лосинах.

- В хирургии? - скрещиваю руки. - Я, кстати, заходила к Петру, он чувствует себя лучше.

- Хорошие новости. Я болею за этого парня.

- Я тоже. И последнее.

Он приподнимает брови. Я собиралась это сказать, и отступать поздно:

- Я бы хотела извиниться за сегодняшнее опоздание.

- Все в порядке, - отмахивается, - воскресенье же.

- Мы с Лизой и Мироном случайно встретили Дениса, долго вспоминали студенчество. Вот и все. Больше ничего такого не было.

Он ведь не обидится, что его не позвали?

Вдруг попросится в следующий раз с нами?! Эккерт точно не впишется, причем в любую вечеринку, какую я только могу себе вообразить.

- Я понимаю, что у моих сотрудников есть право на личную жизнь.

На последних словах сердце ухает куда-то вниз, настолько это колко.

- Вообще-то у меня нет никакой личной жизни! - выпаливаю я.

Он недоверчиво прищуривается.

- Я хирург. У меня есть работа. И никакой личной жизни мне даром не нужно. Я извинилась за опоздание, но и вы меня больше так не оскорбляйте, пожалуйста.

- Я всегда думал, что нормально иметь личную жизнь, пусть даже молодому хирургу.

Мы переглядываемся и оба выдаем смешки, настолько абсурдно это звучит. Все-таки иногда его шутки понятны.

- Боже упаси, - отмахиваюсь я.

- Согласен.

Я иду к своему тренажеру с улыбкой и, может быть, чуть более легким сердцем, чем в начале тренировки.

Заканчиваю очередной подход, вытираю ладони полотенцем и краем глаза вижу, как Эккерт приближается.

- Я буду здесь еще минут тридцать, - говорит он. - Если нужно, могу подстраховать на весах или подсказать по технике.

Он произносит это довольно буднично, как медицинскую рекомендацию. Но я по-прежнему в облегающих тряпках, а моё воображение уже рисует его руки на моих плечах, пояснице... Его прямой взгляд, пока я напрягаюсь...

Сердце ускоряется.

- Вы всем своим сотрудникам предлагаете такую помощь?

- Я просто сюда давно хожу. Извините, - говорит он.

Возвращается к турнику, оставляя меня с пылающими щеками и странным комом в груди.

Я отворачиваюсь к своему тренажёру.

Господи.

Почему у меня такие странные ощущения. Мы не флиртуем. Ни за что на свете!

Он весь потный, на него и смотреть неприятно.

А когда ТээМ снова подтягивается, зачем-то считаю каждое движение. Просто физически не могу перестать это делать. Едва он заканчивает, я покидаю зал. Слишком много раз он подтянулся.

Слишком много Эккерта для одного вечера.

Тем более, что до следующей встречи на летучке осталось менее десяти часов.

Глава 15

Несколькими часами ранее

Тимур

Едва моя мать открывает дверь в наше семейное гнездо, Денис рассыпается в комплиментах:

- Людмила, у меня слов нет! Тимур, твоей маме никак не может быть больше тридцати!

- Мне тогда, выходит, десять?

- Не слушайте его, вы с каждым днем выглядите все свежее.

- Спасибо, Денис, ты как всегда полон бессмысленной лести.

- Такой уж бессмысленной? - цветет Комиссаров. -