— Мам? — голос тихий, немного грустный.

— Савушка! Как дела, солнышко?

— Хорошо... Мам, а ты скучаешь?

Сердце сжимается от нежности.

— Очень скучаю, мой хороший.

— А я тоже скучаю. Тут красиво и весело, но... не так, как дома.

— Что не так?

— Не знаю. Папа всё время покупает мне что-то или куда-то ведёт. А дома мы просто... были вместе.

Я закрываю глаза и чувствую, как к горлу подкатывает ком. Мой умный мальчик. Он чувствует фальшь в отцовской показной щедрости.

— Савушка, а папа... говорит что-нибудь обо мне?

— Нет. Он вообще про тебя не говорит. Когда я спрашиваю, он меняет тему.

— А ты хочешь поговорить об этом?

Пауза. Слышно, как сын дышит в трубку.

— Мам, а вы точно разведётесь?

Вопрос, которого я боялась больше всего.

— Я не знаю, солнышко. Взрослые отношения — это сложно.

— А если разведётесь, то я должен буду выбрать, с кем жить?

У меня перехватывает дыхание. Откуда он это знает? Неужели Руслан...

— Кто тебе такое сказал?

— Никто. Я сам понял. Димка Петров из нашего класса живёт то с мамой, то с папой. Говорит, суд заставил его выбирать.

— Савушка, ты ещё маленький. Взрослые сами решат, как лучше.

— Я не маленький! Мне одиннадцать! И я не хочу выбирать между вами!

Он начинает плакать, и у меня сердце разрывается на части. Господи, что мы делаем с нашим ребенком? Как мы дошли до того, что одиннадцатилетний мальчишка лежит в дорогом отеле и плачет от того, что не хочет выбирать между родителями?

— Не плачь, мой хороший. Всё будет хорошо.

— Неправда! Ничего не будет хорошо! Вы ругаетесь, папа дома не живёт, а я не понимаю, за что! За что вы меня наказываете?

— Мы тебя не наказываем...

— Наказываете! Я же вижу, как ты злишься, когда папа приезжает! И как он молчит, когда я про тебя спрашиваю! Вы меня ненавидите, да?

— Савелий! — я повышаю голос от отчаяния. — Мы тебя очень любим! И папа, и я!

— Тогда почему не можете жить вместе?

Как объяснить ребенку то, что я сама не до конца понимаю? Что любовь иногда умирает? Что люди меняются и перестают понимать друг друга? Что гордость и обиды бывают сильнее здравого смысла?

— Иногда взрослые... не могут быть вместе. Но это не значит, что мы любим тебя меньше.

— Значит, вы любите себя больше, чем меня.

Эта фраза бьёт меня как пощечина. Из уст одиннадцатилетнего ребенка звучит приговор нашему родительству.

— Это не так, солнышко...

— Мам, я устал. Спокойной ночи.

— Савушка, подожди...

Но он уже сбросил звонок. Я сижу с телефоном в руках и понимаю: мой сын страдает. Страдает из-за нашей войны, из-за нашего эгоизма, из-за нашей неспособности поставить его интересы выше собственных амбиций.

Набираю Руслана. Длинные гудки, потом его раздраженный голос:

— Что?

— Руслан, нам нужно поговорить. Савелий плакал.

— Подумаешь, поплакал. Дети плачут.

— Он спрашивал про развод! Боится, что его заставят выбирать между нами!

— И что я должен ему отвечать? Что мама не пускает папу домой?

— Ты мудак! При чем тут дом? Речь о ребенке!

— О каком ребенке? О том, который должен видеть, как его родители ругаются каждый день? Лучше пусть видит счастливого отца хотя бы по выходным.

— Счастливого? Руслан, ты покупаешь его любовь дорогими подарками!

— А ты что делаешь? Настраиваешь против меня!

— Я не настраиваю!

— Конечно! Поэтому он постоянно спрашивает, почему папа такой плохой!

— Он такого не спрашивает!

— Спрашивает! Только что спросил, правда ли, что я бросил семью ради другой женщины!

У меня перехватывает дыхание. Савелий знает про Виолетту? Откуда?

— Я ему ничего не говорила про... про неё.

— Не говорила? А откуда тогда он знает?

— Не знаю! Может, в школе услышал, может, соседи...

— Или может, ты все-таки не умеешь держать язык за зубами?

— Иди к чёрту, Руслан! Я никогда не говорила сыну ничего плохого о тебе!

— А мне поверить в это почему-то трудно.

— Потому что ты сам готов на любую подлость! Ты думаешь, что все такие же, как и ты!

— Злата, я не буду это обсуждать. Завтра мы идём в парк развлечений, потом в кино. В воскресенье привезу сына домой.

— В котором часу?

— Как получится.

— Руслан, у него в понедельник контрольная!

— Напишет. Не развалится от одной контрольной.

— Дело не в контрольной! Дело в том, что ты не считаешься ни с чем! Ни с режимом ребенка, ни с его учебой, ни с моими планами!

— А с какими твоими планами я должен считаться? С походами в музеи?

— С любыми! Я его мать!

— И что это даёт тебе? Право распоряжаться моим сыном?

— Нашим сыном!

— Который живёт с тобой и слышит только твою версию происходящего!

— Которую ты пытаешься купить смартфонами и аквапарками!

Мы кричим друг на друга, а где-то в дорогом отеле наш одиннадцатилетний сын лежит и слушает, как его родители выясняют отношения по телефону. Наверняка слышит — стены в отелях тонкие, а Руслан никогда не умел говорить тихо.

— Руслан, остановись. Он может тебя слышать.

— Пусть слышит. Пусть знает, какая у него мать.

— Какая у меня мать? — вдруг раздаётся детский голос в трубке.

Моё сердце останавливается. Савелий взял трубку у отца.

— Папа, мама, хватит ругаться! — голос срывается на крик. — Хватит! Я вас ненавижу! Ненавижу обоих!

Слышно, как он бросает телефон, хлопает дверь. Потом голос Руслана:

— Вот, довольна?

— Я довольна? Это ты довёл ребенка до истерики своим поведением!

— Моим? Это ты начала предъявлять претензии!

— А ты мог поговорить по-человечески, а не орать как ненормальный!

— Злата, я не буду это обсуждать. Все, что происходит с Савелием — твоя вина. Ты превратила его жизнь в ад.

— Я? Я превратила? Руслан, это ты ушёл из дома! Это ты заявил о разводе! Это ты...

— Это я понял, что больше не могу жить в этом доме с тобой. И я был прав.

Он бросает трубку. Я сижу на кухне и трясусь от ярости и отчаяния. Мой сын сейчас где-то плачет, а мы продолжаем воевать. Продолжаем калечить ему психику своими разборками.

Господи, что с нами стало? Когда мы превратились в этих чудовищ, готовых растерзать друг друга на глазах у собственного ребенка?

Я набираю номер папы. Нужен совет мудрого человека, который сможет подсказать, как выйти из этого кошмара.

— Злата? Что случилось? Ты плачешь?

— Папа, я не знаю, что делать. Мы с Русланом разрушаем Савелия. Он сегодня плакал, спрашивал, заставят ли его выбирать между нами. А потом услышал, как мы ругаемся, и сказал, что ненавидит нас обоих.

— Дочка, подожди. Дыши. Где сейчас мальчик?

— С Русланом в отеле. Папа, он так страдает... А мы продолжаем воевать. Я не знаю, как остановиться.

— А ты хочешь остановиться?

— Конечно, хочу! Но Руслан... он такой мерзавец! Он использует Савелия против меня!

— А ты не используешь Савелия против него?

Снова этот вопрос. Снова попадание в болевую точку.

— Я стараюсь не использовать...

— Злата, ответь честно. Когда сын спрашивает про отца, что ты чувствуешь?

— Злость. Обиду. Желание объяснить ему, какой папа плохой.

— А говоришь?

— Нет! Я стараюсь не говорить!

— Но чувствуешь. И дети это чувствуют. Савелий видит твоё напряжение, твою злость. Для него это сигнал: с папой что-то не так.

— Тогда что мне делать? Притворяться, что все хорошо?

— Не притворяться. Принять решение. Либо ты воюешь с Русланом и калечишь сына, либо перестаёшь воевать и думаешь о ребенке.

— Но он же тоже воюет!

— А ты не можешь остановить войну в одностороннем порядке?

— Как?

— Перестать реагировать на провокации. Перестать считать каждый его поступок попыткой навредить тебе. Может быть, он действительно соскучился по сыну?

— Папа, ты же знаешь, что он творит! Выгнал меня из студии, угрожает...