Бессовестно пялюсь на чужого мужчину, красивого мужчину, и совершенно забываю, что делаю и зачем пришла. Бугристые мышцы рук сокращаются при каждом жиме перекладины, заставляя, напрягаться рельефные мышцы спины. Они перекатываются под смуглой кожей, забитой чёрными рисунками. Оголённый торс и низко спущенная резинка спортивок, позволяет полностью разглядеть большую татуировку на огромной спине. Там изображён медведь, он стоит на двух лапах, спиной к своим нечаянным зрителям, передние лапы с огромными когтями опущены вниз, а голова повёрнута в пол оборота. Он спокоен, но это напускное спокойствие, он чувствует твой взгляд, чувствует опасность и готов броситься. Об этом говорят и готовые сжаться в кулаки медвежьи пальцы, и большие клыки, видневшиеся из закрытой пасти. Он огромный, невероятно сильный и смертельно опасный, как и его хозяин.

Увлечённая бесцеремонным разглядыванием, не сразу замечаю, как объект моих смотрелок, встаёт со скамьи, подхватывает полотенце и разворачивается ко мне лицом. Попалась. Напряжённо жую нижнюю губу. Мне бы бежать, извиниться за вторжение, развернуться и покинуть зал. Но я просто не могу отвести взгляд от нового ракурса. Полотенце, кочующее в его руках, не даёт мне полностью разглядеть мощное тело, расписанное замысловатыми узорами, так ладно огибающими прокаченное тело.

Даже представить не могу, как смешно я сейчас выгляжу, стою с открытым ртом, дышу им же, уперев язык в нижнюю губу. Всё потому, что пытаюсь понять, куда уходит и чем заканчивается кабалистический узор на косых мышцах живота, идущий от рёбер и прячущийся под широкой резинкой штанов.

Поднимаю глаза на лицо мужчины и захлопываю рот. Как же чертовски сложно хоть что-то прочитать в его тёмных глазах. Пробегаю языком по пересохшим губам и нёбу, несколько раз шумно сглатываю, пытаясь прочистить такое же сухое горло. Полотенце уже висит на толстой шее, за края которого он держится обеими руками. Подбородок вздёрнут, голова наклонена в бок, а одна из бровей выгнута дугой.

- Я…

- Хотела позаниматься? – одновременно произносим мы.

- Да, нет. – глупо звучит. – Я хотела поплавать. Вы не против? – чёрт, ВЫ, глупо, глупо, глупо. Более неловкую ситуацию и представить сложно.

- Мы не против. – поддразнивает меня мужчина.

Прикрываю глаза, а когда открываю их вновь, он стоит так близко. Протягивает руку и заправляет за ухо, выбившуюся из косы прядь, но не спешит отнимать её. Чувствую, как мужские пальцы почти невесомо проходятся по моей шее, скользят к ключице и ложатся в ярёмную ямку, где ощущается сбитое, частое дыхание.

Мне приходится вскинуть голову, чтобы заглянуть в его глаза, которые сейчас сделались ещё темнее. Тёмные и блестящие, пронизывают, и я опускаю ресницы, стараясь защититься от этого взгляда. А когда приподнимаю веки, уже не спешу взглянуть в эту чёрную бездну, смотрю на угловатый подбородок и тонкие губы. «Почему я не узнала, как целуется Медведь», всплывает в голове моя же мысль. Губы горят и чешутся. Разве можно хотеть поцеловать «такие» губы. Они совсем мужские, две тонкие, почти ровные полоски, у Моти были другие. Сердце набирает разгон, и я делаю глубокий вдох, расправляя плечи, делаясь выше, неосознанно тянусь к запретным губам. Ещё чуть-чуть, замираю.

- Завтра вечером у нас встреча. - медведь, делает шаг назад и обходит меня. – Твой новый паспорт будет готов, и ты сможешь улететь.

– Хорошо, - судорожный выдох, глаза горят огнём. – спасибо.

Так и продолжая стоять, с опущенными по швам руками, к нему спиной, слушая отдаляющиеся шаги. Глупая, глупая, глупая. Что хотела? Зачем? Мои мысли должны быть о спасении, а не о человеке, которого я вижу последние часы. Завтра, я сяду в самолёт и забуду обо всём, и даже о нём.

Разворачиваюсь и медленно бреду в свою комнату, стараясь избежать ещё одной нечаянной встречи с хозяином дома. Ложусь на кровать и укутываюсь в огромное одеяло как в кокон, оставив лишь нос. Так хорошо, так безопасно и спокойно.

Я хотела поцеловать его, большого и страшного Медведя. Я смотрела на его губы и хотела поцеловать. Даже воспоминания об умершем и горячо любимом муже, в тот момент, не заставили меня устыдиться или усомниться. Весь прошедший год, даже мысли о другом мужчине не допускались, верная лишь одному, я хотела быть для него такой всегда. Горюющее сердце покрылось толстой коркой льда, не желая чувствовать или вновь полюбить. Я не сопротивлялась. Единственная, для одного, навсегда. Сейчас оно ожило, болит и жжётся, мучительно трепыхаясь в грудной клетке, пытаясь сорвать ледяные оковы. Разум, что так долго преобладавший над чувствами, потихоньку уступает своё место. Надо чуть продержаться, до завтра, завтра всё закончится. Новое имя, новая страна, новая жизнь.

- Завтра… - шепчу сама себе, вдыхая горячий воздух. – всё кончится. Завтра…

*«граник» - гранатомёт

*«лапти» - снаряды и бомбы крупного калибра

*«япошки» - мотоциклы производства Японии

*«начинка» - запчасти для транспорта

Глава 10

Утром, выбравшись из своего убежища, первым делом снимаю и бросаю в стирку его, чужую футболку. Хватит. Хватит выдавать желаемое за действительное, хватит мучиться и мечтать. Переодеваюсь в свою одежду, и спускаюсь к завтраку.

- Доброе утро, Алевтина Степановна. – здороваясь с женщиной, а сама оглядываю кухню и стол.

- Доброе, Лизонька. Завтракать будешь. Есть чудесная кашка, и пышки, только из духовки.

- А где... – справившую и сама себя одёргиваю. Нет, мне нет до него дела.

- Демьян-то, - предугадывает мои слова женщина. – уехал, как час назад.

Нехотя жую кашу и пышку с яблоком. Уговариваю себя лишь тем, что мне нужно хорошо поесть перед трудным делом. Жую и визуализирую, как сяду в самолёт в Москве, а выйду уже в Эль-Фаро. Другая жизнь, новая. Пока обустроюсь, обживусь, у меня даже одежды нет. Найду себе интересное дело. С такими деньгами можно себе позволить что-то своё…

- Лизка, очнись. – встряхиваюсь и вижу перед собой Янку, довольно улыбающуюся.

- Ты как тут… а работа? – шокированная её присутствием,