— Ты сделаешь, как я скажу. — Могу только представить неодобрительное выражение его лица. — У тебя есть история ненадежности, Финниган. Тебе еще предстоит доказать мне свою правоту. Ты провел много лет взаперти.

— Ты шпионишь не за тем гребаным сыном. — Я бросаю крошечную камеру на землю и раздавливаю ее ботинком.

Папа усмехается. — Это ты предал эту семью.

Его слова — острый нож, вонзенный в мое сердце. После всех этих лет напоминание о смерти Кормака такое же острое, как и всегда.

Я качаю головой и оглядываю комнату в поисках других камер. Еще одна находится внутри шкафа и направлена прямо на полки. Я нахожу еще одну в примыкающей ванной комнате.

Эти ублюдки ни за что не увидят Аву голой.

Папа смеется, когда я срываю камеру. — Ну, Финниган, не расстраивайся так. Ты знаешь, что это для твоего же блага. Как можно доверять тебе выполнение работы, когда ты отсутствовал три года? Я понятия не имею, какие вещи ты мог раздобыть в той тюрьме.

— Я собираюсь найти все твои гребаные камеры, и они немедленно исчезнут. За мной не будут шпионить. Нет, если ты хочешь, чтобы я выполнил свою работу.

Я тыкаю пальцем в красную иконку, чтобы завершить вызов. Моя грудь вздымается, а кровь закипает.

На поиск каждой скрытой камеры, которая есть у моего отца, уйдет несколько часов. Но сегодня они все исчезнут.

— Все в порядке? — В дверях появляется Ава с волосами, собранными в неряшливый пучок. Она держит наши чемоданы, сумка с оружием перекинута через плечо. — Ты говорил так, словно был на грани того, чтобы кого-то убить.

— Тогда, полагаю, ты слышала о камерах.

Она ставит пакеты на бордовое пуховое одеяло и пожимает плечами. — Мне никогда особенно не нравился твой отец.

То, как она это говорит, звучит слишком буднично — как будто она не только что узнала, что за нами шпионят в нашем собственном доме.

Не наш дом. Наш фальшивый дом. Фальшивое место, в котором мы живем, пока проходим через эту фальшивую помолвку.

Я провожу пальцами по волосам. — Значит, нас двое.

— Что теперь? — Она расстегивает молнию на первом чемодане и вытаскивает груды одежды. — Теперь, когда мы выяснили, что нам обоим не нравится твой отец, каков следующий шаг в нашем плане?

— Я собираюсь найти остальные камеры, если ты не возражаешь. Здесь только одна спальня, а вторая служит кабинетом, чтобы соответствовать легенде.

— Которая представляет, что?

Я прислоняюсь к комоду, закидывая ногу на ногу в лодыжке. — Мы молодая пара. Я работаю бухгалтером на дому. Ты планируешь стать домохозяйкой.

Ава морщит нос. — Это совсем на меня не похоже.

— Да. Я знаю. Это то, что есть. Чем скорее я покончу с этой работой, и ты получишь ответы, тем скорее мы сможем вернуться к нашей нормальной жизни.

Я отталкиваюсь от комода и направляюсь к двери. — Ты можешь занять спальню. Я займу диван.

— Этого не случится. — Упрямо сжатый подбородок ясно дает понять, что она не сдастся без борьбы. — Я могу лечь на диван. Он выглядит удобно, а я маленькая. У тебя есть мышцы, которые превращают тебя в мужчину размером с дом. Спать на диване — значит только натереть спину.

Она проходит мимо меня к шкафу для белья в коридоре. Когда она складывает в охапку одеяла и запасные подушки, я закатываю глаза.

Я выхватываю у нее постельное белье. — Спасибо, что вытащила мои простыни. — Я ухмыляюсь и отворачиваюсь от нее, направляясь в гостиную.

Она следует за мной, сверля взглядом мою спину. — Финн, это смешно. Я могу спать на диване, и все будет в полном порядке. Ты бери кровать. Я ложусь на диван. В любом случае, так лучше. Последнее, что нам нужно, — это повторение прошлой ночи.

— Иди в спальню, Ава. — Я бросаю постельное белье на диван и сажусь на него. — Это не та битва, в которой ты собираешься победить.

— Боль в спине. У тебя будут постоянные боли в спине из-за того, что ты спишь на диване, который слишком мал, чтобы вместить тебя. Неужели ты думаешь, что сможешь одурачить кого-нибудь, заставить делать то, что тебе нужно, если ты будешь капризным мудаком?

— Кто сказал, что я буду капризным мудаком?

Эти полные губы подергиваются, когда она сдерживает улыбку. — Если ты не выспишься как следует, то так и будет. Я не знаю, для чего нам нужна легенда, но люди плохо лгут, когда устают. Забирай эту чертову кровать.

— Ты собираешься перестать доставлять мне сильную головную боль? — Я встаю с дивана. — Мне нужно убрать остальные камеры, а затем пойти в душ. Я лягу в постель сегодня вечером, но этот разговор далек от завершения.

Она закатывает глаза и начинает раскладывать постельное белье на диване. — Я закончу распаковывать вещи, как только подготовлю диван.

Я киваю и ухожу, чтобы начать рыться в доме. Я разбираю остальную часть дома, вытаскивая все камеры, которые могу найти.

После первой проверки я провожу вторую. Вытаскиваю еще около дюжины камер из тайников. Я раздавливаю их все, металл хрустит у меня под ногой.

К тому времени, как я заканчиваю и собираю дом, я совершенно измотан. Все, чего я хочу, — это принять горячий душ и рухнуть на диван. Несмотря на то, что я сказал Аве, что займу кровать, я не планирую там спать.

Однако, когда я захожу в гостиную по пути в спальню, я нахожу ее уже дремлющей на диване.

Ее темные волосы веером разметались по подушке, а темные ресницы подчеркивают высокие скулы.

Я ни за что на свете не переживу помолвку с ней.

Особенно когда эти крошечные шелковые шортики задираются вверх по ее длинным ногам, демонстрируя изгиб ее задницы.

Холодный душ.

Через несколько минут струи воды каскадом стекают мне на грудь. Все, о чем я могу думать, — это то, как ее тело прижималось к моему, прошлой ночью.

Я стону и упираюсь одной рукой в черную плитку, другой сжимаю свой член.

Со стоном я провожу рукой вверх и вниз по своей затвердевшей длине. Проводя большим пальцем по головке, я представляю, как ее рот обхватывает меня.

Ее губы скользили вверх и вниз по моей длине, ее язык скользил по кончику.

Она проводила зубами по нижней стороне, прежде чем унять жжение языком.

Моя рука погружалась в ее волосы, направляя ее быстрее.

Я прижимал свой член к задней стенке ее горла, наблюдая, как