Он успел уйти от удара.

Через миг меня повалили на асфальт, обработав дубинками.

— И, кстати, это, кажется, сопротивление при аресте, — слышу его голос. — За это хорошо накидывают срок…

Меня поднимают, кровь струится с носа по подбородку вниз.

Тяжелые капли разбиваются об асфальт.

— С твоей женой я, кстати, еще не переспал, — негромко говорит Табаев. — Но я намерен добиться ее расположения. И, когда это случится, она о тебе даже не вспомнит.

***

Меня мурыжили неделями.

Прессовали, выдвигали все новые и новые обвинения.

Такое чувство, будто все мои проступки, все ошибки — все было как на ладони.

Только тогда, находясь под реальной угрозой оказаться за решеткой, я понял, что такое месть обиженной женщины.

За каждым нюансом я видел ее тень — тень Виктории, чувствовал присутствие и будто бы даже слышал ее голос.

Чтобы отделаться условным сроком и штрафами, пришлось согласиться на чудовищные, грабительские условия!

Остался без всего…

И даже пентхаус продать придется.

Условный срок, пятно на репутации, запрет заниматься финансовой деятельностью — вот что у меня на руках.

Как быстро рассосались все друзья, как быстро исчезли приятели — так, словно их никогда и не было.

Но первыми… первыми отстранились бабы.

Те жаркие и отвязные, на все готовые телочки!

Которые шептали о любви и кричали во время экстаза: «Юра, я хочу от тебя ребенка!»

Их не стало.

Падение оказалось сокрушительным, отрезвляющим и очень… болезненным.

Эпилог

Эпилог

Мне понадобилось время.

Не день, не неделя.

И даже не месяц.

Мне понадобился целый сезон, чтобы восстановить силы, чтобы принять, как факт, что мы с Юрием разведены и больше не вместе.

На кураже, на адреналине мести — это было легко, потом наступил откат.

Полное нежелание вставать с кровати, отвечать на звонки, делать вид, что жизнь продолжается.

Я была пустой скорлупой, раковиной без жемчужины…

Меня спасла Алена. Она вломилась ко мне в пентхаус, упаковала чемодан с криком «хватит киснуть, пора праздновать!» и буквально засунула в самолет до Турции.

Мы веселились и отдыхали. Вернее, она веселилась, а я училась заново. Училась чувствовать вкус еды. Училась смеяться просто так, а не от горькой иронии.

Солнце, море, белый песок — они медленно, по крупице, вытапливали из меня тот лед, что сковал сердце.

И я чувствовала присутствие Того Мужчины, который вложил мне в руки ключи от свободы.

Не прямо, не в лоб.

Не в виде букетов или навязчивых сообщений. Но я ощущала его каждой клеточкой кожи.

Дмитрий Табаев присутствовал рядом и напоминал о себе.

Между нами искрило и было притяжение, это факт.

Но я боялась поспешить…

Стоило признать, меня притягивал довольно опасный тип мужчин — харизматичных, сильных и волевых, таких как Юрий и Дмитрий.

Просто Юрий однажды заигрался и свернул не туда, а Дмитрий выглядел, как человек, который уже переступил через эти соблазны и понял смысл этой жизни.

Когда мы с ним катались в машине и болтали, обо всем, наше общение было таким легким, что даже дух захватывало.

Такого у меня не было ни разу — уверенности внутри, что он меня понимает, как никто другой.

С Юрием я не испытывала ничего подобного…

Дмитрий признался, что однажды он успел ступить на скользкую дорожку, схожую с той, по которой понесло Юру. Быстрые и легкие деньги в итоге обернулись обвинениями и арестом. Угроза конфискации имущества, угроза тюремного срока и нервный паралич левой стороны тела на фоне сильнейшего стресса. Это было сложное время, когда от него отвернулись те, кого он считал друзьями, но они таковыми не были. Даже девушка, на которой он хотел жениться, оставила его и даже сделала аборт, не желая связываться с арестантом и паралитиком…

Дмитрию удалось откупиться и восстановиться, тогда он поменял стратегию и больше не гнался за быстрыми деньгами.

Он начал смотреть на перспективу, исправил подход. Это дало свои плоды и превратило его в сильного и уверенного мужчину, бизнесмена, который крепко стоял на ногах и для этого ему не требовались грязные методы.

Пережив подобное, он знал цену верности и предательства.

Мы оба с ним в душе носили шрамы…

***

Я боялась поддаться чувствам, чтобы не оказаться той, кто из огня бросился в полымя.

Мне даже казалось, что пройдет месяц-два, страсти улягутся, и я буду вспоминать этот эпизод с улыбкой, не более того.

Однако время проходило, а влечение не ослабевало.

Напротив, меня тянуло все сильнее, и однажды я решилась…

Сказать ему и себе — ДА.

Да — новому шансу, не просто новой странице в жизни, целой новой книге!

Сын меня поддержал, и я была безмерно ему благодарна…

***

Я сижу на террасе летнего домика в Крыму и не могу насмотреться на это небо, уходящее в багровую полосу заката над морем.

После стеклянного и бетонного города эта дышащая теплота камня и красота виноградной лозы действует лучше любого успокоительного.

Мой новый этап в жизни, свобода и легкость пахнет виноградным вином и древесным дымком от костра, разведенного во дворе.

Дмитрий выходит из дома, неся два бокала. В его руках даже простой глиняный кувшин с домашним вином смотрится как ценный артефакт. Он не похож на мужчин моего круга, с которыми я имела дело. В нем нет ни кичливости, ни пустого хвастовства.

Я любуюсь им и никак не могу налюбоваться. Его сила — в покое.

— Нравится? — он ставит бокал передо мной. Его пальцы на мгновение касаются моей руки. Тепло.

— Еще бы, — я делаю глоток.

Вино терпкое, с послевкусием ягод и пряных трав.

— После городской суеты это как глоток воздуха. Настоящего.

— Люблю здесь бывать. Отдыхать от суеты сделок… Здесь все настоящее, — он усаживается напротив, его взгляд мягкий, но насквозь видящий. — И вино, и люди. Здесь сложно притворяться.

— А я и не собираюсь, — говорю я, и сама удивляюсь, насколько это правда.

Из открытых окон доносится музыка. Что-то томное