— Я не… зачем вы так? — сквозь слезы, спросила я. — Я ведь… вы ведь… а я не… ну зачем вы так? Я не понимаю.

Я встала с кровати и упала обратно из-за бессилия. Ко мне подбежала Кэт и помогла лечь обратно.

— Просила вас не запихивать меня в эту чертову больницу, — я говорила спокойно, не обращая внимания на слезы. — Вы думаете, что врачи смогут мне помочь? Думаете, я полежу в больнице, а после выйду вся такая радостная и здоровая? — посмотрела на помрачневшего папу, и хмурую маму.

— Вам могут помочь, — вклинился доктор.

— Чем? — удивленно посмотрела на него. — Вы тоже не понимаете! — отрицательно закачала головой. — Это не физическая болезнь. Это у меня в голове. И избавиться от этого я не могу. Это сильнее меня! И никакие врачи мне не помогут.

— У нас замечательные психологи, — не захотел отступать усатый доктор.

Я рассмеялась. Громко и с нескрываемой тоской. Психологи? Это мозгоправы, которые любят только поболтать и разобрать по косточкам проблемы человека. Успокоившись, окинула всех глазами. Интересно, а что здесь делают Нил, Майк и Кэт? Они же не являются моей семьей. Понимаю, мама здесь, хотя своей семьей я ее уже давно не считаю, но сиделка, ее брат и папин компаньон… это уже слишком. Ладно, пусть сидят. Может, до них дойдет, и смогут другим разъяснить, что да как.

— Пси-хо-ло-ги, — проговорила по слогам, смакуя это противное слово. — Доктор, вы действительно рассчитываете, что поговорив с вашими мозгоправами, — на этом слове папа сдержанно рассмеялся, — я избавлюсь от всех страхов? Даже, если я поделюсь своей историей с психоправом, то никак не забуду того, что со мной было! Те шрамы на моем теле уж точно не дадут мне забыть. Знаете, — я снова села на кровати, свесив ноги вниз, — если вам не хочется со мной возиться, то просто избавьтесь от меня.

— Элли! — крикнул папа. — Не смей говорить такое! Никогда! — он встал и подошел ко мне. — Девочка моя, я прошу тебя, перестань.

— Пап, — я всхлипнула. — Это ведь не закончиться. Как бы я не старалась жить дальше, тот жуткий месяц навечно останется в моей памяти, — я обняла его. — Я хочу, я очень хочу забыть, но у меня не получается. Эти шорохи, эти крики, запахи и писк… я не могу.

— Поэтому вам нужно остаться у нас и…,- заговорил доктор.

— Я не останусь здесь! — закричала я. — Ни за что на свете, я не останусь здесь!

— Поймите, мисс Адамсон, у нас уже были такие случаи, и мы лечили, и вылечивали. И люди живут и радуются. Вам мы тоже сможем помочь.

— Их тоже…,- я хотела рассказать ему, что со мной происходило, но вовремя себя одернула. — Пап, пожалуйста, забери меня отсюда.

— Мисс Адамсон, вам необходимо остаться еще на несколько дней и провести обследование.

— Нет, — я отстранилась от папы и еле встала на ноги.

— Элли, — папа взял меня под локоть и посадил обратно на кровать.

— Пап…

— Элли, ну пару дней полежи, тебя обследуют и…

— Нет, мама! — закричала я. — Нет! Я не останусь здесь. Ну, пожалуйста, ну прошу, — я снова начала реветь. — Пап, я прошу. Папа, забери меня! Я умоляю тебя, не оставляй здесь. Ну, пожалуйста!

— Успокойся милая, я заберу тебя, — папа поцеловал меня в лобик и притянул к себе.

— Но, мистер Адамсон, вашей дочери необходимо обследование.

— Я забираю дочь домой! — с нажимом ответил папа. — Кэт, собери, пожалуйста, вещи.

— Хорошо, мистер Адамсон, — пролепетала девушка.

Секунда другая и я, снова отстранившись от родителя, начала глазами судорожно искать одеялко.

— А где мое одеялко? — испуганно спросила я у присутствующих в палате.

— Элли, оно потерялось, — тихо проговорил папа.

— Нет, — выдохнула я. — Оно не могло потеряться. Папа, нет, папа! — я забыла, как дышать. — Нет, пап. Пап, скажи, что ты пошутил, — сквозь сжатые зубы говорила я. — Это же… это же… верните мне его! — я посмотрела на маму, которая смотрела не на меня, а на пол. — Мама! — взвизгнула я. — Мама, верни мне его!

— Элли, я… я не понимаю о чем ты говоришь, — немного дрожащим голосом проговорила она, ломая руки.

— Мама, — я упала перед ней на колени и взяла ее руки в свои. — Я умоляю тебя! Я прошу верни мне его. Мама! Мама, ты убьешь меня! — заскулила я. — Оно необходимо. Мама, пожалуйста, верни. Мам, — голос оборвался, и я дышала через раз, понимая, что если она не вернет одеялко, я просто погибну.

— Простите миссис Адамсон, — пропищала Кэт, достала из пакета мое одеялко и накинула на меня.

Завернувшись в него с головой, почувствовала себя в безопасности и сохранности. Это мой собственный тряпочный уголок спасения от всех бед и воспоминаний.

— Как ты могла? — прикрикнул папа на маму.

— Ей пора перестать вести себя словно сумасшедшая и трястись из-за своего чертового одеяла! — повысила мама голос. — Наша дочь стала психом! Ты разве это не видишь?

— Если ты не хочешь ее видеть, можешь собрать свои вещи и свалить на все четыре стороны, — спокойно ответил папа, после поднял меня на руки и вынес из палаты. — Прости меня, доченька моя драгоценная. Я не брошу тебя. Я люблю тебя, моя хорошая, — он поцеловал меня в лобик.

— Я тоже тебя люблю, папа, — ответила ему, обнимая за шею. — Прости меня за мою истерику. Просто, это сильней меня. Я действительно стараюсь вести себя, как и раньше, но… но не могу. Прости, если я позорю тебя.

— Девочка моя, — мы вышли на улицу, папа остановился и посмотрел на меня, — я люблю тебя любой. И ни в коем случае, не стесняюсь тебя! Даже не думай об этом. Поняла?

— Поняла, — улыбаясь, ответила я и облизала папину щечку.

Родитель засмеялся и понес дальше. Мы сели в машину: я сзади, а папа за руль. В окно увидела выходящих маму, Кэт и Майка, последний что-то сказал маме, из-за чего та помрачнела, схватил сестру за руку и повел в другую сторону. Мама увидела меня и пошла в нашу сторону, а папа завел мотор, и мы поехали домой.

Три дня я провела с отцом, который то и дело придумывал различные способы развеселить меня и заставить есть, гулять в саду и забыть про все, что случилось в больнице. Мы ели на спор, играли в слова, загадывали желания, занимались легким спортом, и просто разговаривали. Но были вместе! Три дня ни мамы, ни Кэт вообще никого! Только я и папа. Эти дни были самыми легкими в моей жизни, самыми безболезненными и самыми