И рассказала все.

А что утаивать? Все равно все узнают. Тут тайны умирают быстро, сутки жизни максимум.

— Да… — протянула Любка по окончании рассказа. — Что это с ним?

Они переглянулись с Риммой особенными взглядами: что-то произошло странное. Любка тоже давно здесь работала, все механизмы отношений понимала до тонкости, ей ничего объяснять не нужно. И раз Валера не пришел — беда.

— Может, совсем ему плохо было? — предположила самое простое Любка.

— Ну… было плохо, — согласилась Римма. — Сидел никакой. Но понимал же все! Видел, что собираемся. Я позвала его отдельно…

— Может, слишком резко позвала? — улыбнулась Любка.

Она знала характер Риммы, и сходу угадала причину.

Одну из причин. Потому что Римма, хоть и брала ее в расчет, вовсе не полагала, что эта причина главная.

— Да нет, — ответила Римма. — Как обычно.

— Ясно! — воскликнула Любка. — А он мутный. Вот и обиделся.

— Но не до такой же степени! — возразила Римма.

— Ну да, — согласилась Любка. — Чтоб на соль не пошел? Наверное, очень сильно обиделся.

И она снова улыбнулась.

— Что это все улыбаешься? — подозрительно посмотрела на нее Римма.

Людка снова махнула рукой.

— Не обращай внимания. Тебе рада.

Она приобняла Римму за плечи.

— Да брось ты, подруга! Не бери в голову. Все они дураки одинаковые. Отойдет — первым прибежит.

Римма тоже так думала. Хотела думать. Так думать было правильно. Это лучше, чем накручивать себя.

— Ты же знаешь, они как нарежутся — все герои, а потом на коленях ползают.

Любка передернулась, вспомнив о своем.

— Звонил? — спросила Римма.

— Звонил, — вздохнула Любка.

— Что хочет?

— Чтоб заявление забрала.

— А ты?

— Не дождешься, говорю.

— Молодец! — кивнула Римма. — Не вздумай ему уступить. Сколько раз он обещал? А толку.

— Да, — затуманившись, ответила Любка.

Она немного помолчала, перебирая фантики на столе.

— Он хочет дом отстроить, — сказала она.

— Что? — изумилась Римма. — Дом?

— Ну да, — кивнула Любка. — там же фундамент весь целый. И задняя стенка осталась. И полный сарай всяких материалов — сарай же не сгорел.

Римма вытаращила глаза.

— Да он знает, сколько денег надо — дом отстроить?

— Он говорит, кредит возьмет. Узнавал в банке, ему дадут. Только небольшой, занимать по знакомым придется… Он все посчитал. Говорит, ради меня все сделает. Только чтоб я вернулась.

— И что? — от изумления Римма забыла про свое горе. — Ты веришь ему?

Любка замялась, опустила голову, замолчала.

— Не знаю… Он так просит.

— Люба! — воскликнула потрясенная Римма. — После того, что он сделал, я бы с ним вообще не разговаривала. Сколько ты от него вытерпела! И опять ему веришь?

— Да не верю я! — взмолилась Любка. — Но он так просит… И не пьет уже три месяца.

— И что? Три месяца — срок? Он и раньше бросал. На полгода хватало — максимум.

— Я тоже ему так говорю.

Любка посмотрела Римме в глаза. В глазах — детская растерянность и мольба.

— Люба! — сказала твердо Римма. — Не вздумай ему уступить. Это лишь бы тебя вернуть. Потом все по новой пойдет. Опять будешь голосить. Оно тебе надо?

— Не надо, — эхом отозвалась Любка. — Но если бы ты слышала, как он говорит… Говорит и плачет. Я никогда его таким не видела.

— Не видела? Ты что, встречалась с ним?

Любка спохватилась, но было поздно. Она покраснела.

— Да… Виделись… Недолго.

Римма так разозлилась — чуть кулаком не стукнула.

— Ты же мне клялась, что если когда и увидишь его, так только в суде!

— Да… — мялась Любка, мучаясь под свирепым взглядом Риммы. — Но он так просил…

— Да они все просят! — взорвалась Римма. — Когда им надо. А потом плюют в морду и делают, что хотят.

Любка со страхом покосилась на нее.

— Ты домой не пойдешь?

— Пойду! — выкрикнула Римма.

Она вдруг поняла, что Любка боится ее.

Ну и пусть боится. Дура. Поверила этому идиоту. Дом он построит. Как бы не так. Небось, уже задумал что-то пакостное. Как все они задумывают.

— Но ты зря так, Римма, — робко сказала Любка. — Он и вправду изменился. Если бы ты его послушала…

— Не хочу я его слушать, — отрезала Римма. — Не верю я твоему Вовчику, и тебе верить не советую. Он тебе голову дурит, а ты уши развесила.

— Да не верю я… — пробормотала Любка.

Римме на миг стало ее жалко. Чего накинулась? Бедная девка мучается, а она — кричать. Все Валера виноват! Довел до чего гад. Лучшую подругу чуть не растерзала. Хотя — и подругу надо поучить. Уж больно слаба на уговоры. Только пошепчут на ушко — и поплыла вся. Делай с ней, что хочешь. А потом — крики и слезы.

— И не верь, — гоня жалость, сурово приказала Римма. — Если ты его снова простишь, я на тебя обижусь. И помогать не буду. Слышишь?

— Слышу, — отозвалась Любка.

— Держись твердо. Решила бросить — бросай.

Римма улыбнулась, погладила Любку по голове.

— Да ты таких Вовчиков сто найдешь! На чёрта тебе этот алкаш?

Любка глянула Римме в глаза — отстраненно.

— Там скользко, — сказала она. — Иди осторожно.

— Я знаю, — ответила Римма. — Я всегда осторожна.

Расстались хорошо. Прошлись еще по Михалычу: тоже, старый козел, хорош. Как так, лезет со своими лапами, ласковый — оторви да брось. А как до дела доходит, начинает из себя инвалида строить, про болячки свои ныть. Хорошо хоть соли успел наколоть, прежде чем удрать. А мог бы и раньше психануть. Коз-зел.

Любке еще предстояло на соли убиваться. Но у нее хоть операторы — мужики нормальные. Оба с понятием и не задохлики какие. Хотя и Любке хватит. До ночи провозятся.

— Там два ведра почти полных, — наказывала Римма, одеваясь. — Фильтр не сработался, но ты посмотри…

— Ага, — кивала Любка, — хорошо.

И посматривала на Римму нетерпеливо.

Римме показалось, что та рада была, наконец, ее выпроводить. Ну, понятно. Получила за Вовчика, вот и дуется. А как ты думала? Молчать буду? После того, как ты сто раз тут ревела, жаловалась и клялась мне: никогда-никогда? Если ты забыла, то я помню. И тебе, дуре, не дам забыть. Потом же еще и благодарить будешь.

В норковой шубе, в норковой же круглой шапке, в дорогих замшевых сапогах Римма смотрелась очень внушительно. Любка, несмотря что подруга, взирала с завистью. Другие пережить не могли. А Римма себя не стесняла. Она получала тут чепуху, даже не снимала с карточки. Зато получал муж — и в этом была ее сила.

— Валеру не будешь ждать? — спросила с улыбкой Любка.

Знала,