Ее лицо становится фиолетовым, губы мелко подрагивают.

— Ты просто с ума сошла… - На этот раз говорит тише, явно шокированная моим признанием и отсутствием стыда по этому поводу. – Посмотри на себя, Майя? На кого ты стала похожа? Ведешь себя как… как…

— Как кто, мам? - Подхожу еще ближе. – Как шлюха? Ты это хотела сказать? Давай, скажи – облегчи душу.

— Вместо того, чтобы развлекаться непонятно с кем – вспомнила бы о том, что Григорьев тебя уже который год ждет! – Пытается держать себя в руках, но все равно срывается. - Саша… такой хороший, порядочный человек. Умный образованный и без… ужаса на лице!

Я просто развожу руками, позволяя себе короткий смешок, потому что ни один разговор обо мне без упоминания Сашки не обходится. Она хватается за него как за спасательную соломинку. Как будто это я его бросила в шаге от алтаря, и как будто это я десять лет преспокойно была замужем и рожала детей, пока он хранил верность и вздыхал.

Каким образом и когда в ее голове случился такой перевертыш – мне уже абсолютно все равно.

— О, так ты хочешь поговорить о Саше? – Я немного кривляюсь, когда делаю вид, что мне нужно ее согласие, чтобы продолжить. Но на самом деле уже просто устала от ее вечных попыток манипулировать. – О бедном-несчастном порядочном Саше? Так я тебе расскажу! Он снова живет с Юлей. Со своей алкоголичкой-женой, которая наставляла ему рога с моим начальником. Они забрали заявление на развод, потому что твой замечательный Григорьев, который так верно ждет меня десять лет, решил еще немного побыть женатым. Наверное, еще лет десять. И конечно же, из заботы обо мне – дает мне время все взвесить!

Она растерянно моргает – мои слова стали для нее открытием, хотя обычно все эти вещи моя мать странным образом узнает почти что раньше всех, как говорится – еще до того, как об этом объявят по телевизору.

Эта новость даже ненадолго затыкает ей рот.

И я, пользуясь моментом, продолжаю. Хочу наконец поставить точку и в этой истории.

— Хочешь правду, мам? Я вот прямо сейчас готова расцеловать Юльку в обе щеки! Вынести ей воооот такую благодарность за то, что она, блять, его забрала! – Раскидываю руки на максимальную ширину. – Сашка – прекрасный, замечательный друг. Но он – хуевый мужчина! Абсолютно бесхребетный и не способный взять ответственность хотя бы за свою собственную жизнь! Этого ты хотела для меня?! Чтобы я всю жизнь тащила на себе инфантильного, неспособного принять решение мужика?!

Я замолкаю, чувствую во рту неприятный горький привкус.

Я люблю Сашку… по-своему, но все, что я только что сказала – чистая правда. Наверное, и раньше так думала, просто боялась признаться себе в том, что могла влюбиться в такого человека.

И если разобраться, то сразу понятно, почему моя мать так в него вцепилась. Они всегда прекрасно ладили, потому что Сашка не конфликтовал, старался «сгладить углы», хотя на самом деле просто делал как она хотела, лишь бы открыто не конфликтовать. С этой точки зрения он, конечно, был бы ей максимально удобен.

— Я хочу, чтобы рядом со мной был нормальный мужик, мам, понимаешь? – «А не твой послушный зайчик». – За которым – как за каменной стеной, который как скала, как броня.

Мои слова явно как град на ее голову.

— Ну что? - говорю уже спокойнее, холоднее. – Аргументы кончились?

Она просто смотрит.

— Тогда будем считать, что это был последний раз.

— Что «последний раз»? – еле-еле выдавливает.

— Последний раз, когда ты приехала без приглашения. Последний раз, когда ты пыталась указывать мне, как жить, с кем спать и что чувствовать. Последний раз, когда ты оскорбляла мой выбор. Вот здесь – точка. Мы закончили, мам.

— Боже, Майя! – В ее голосе дребезжат слезы. Наверное, я плохая дочь, но они меня совершенно не трогают. Сколько я ревела из-за нее – нереальное число. И она ни разу даже не попыталась извиниться. Ни разу не признала, что была не права. - Да что закончили-то? Я же о тебе думаю!

— Мы закончили твои истерики и мои оправдания. Твою «заботу» и мое «терпение». Я люблю тебя, мам, свою спокойную жизнь я люблю больше. А еще я очень сильно люблю его. И я не позволю тебе разрушить все это разрушить.

— Майя… - Она пытается что-то сказать.

— У тебя есть выбор, - прерываю я. – Очень простой, но сделать его придется прямо сейчас. Ты либо принимаешь все это, учишься уважать Славу и держать при себе свои никому не нужные комментарии и совершенно дикие представления о жизни. И мы… пробуем общаться, как взрослые люди. Либо, - делаю выразительную паузу и киваю в сторону двери, - ты уходишь. И больше не приезжаешь и не звонишь, и забываешь о том, что у тебя есть еще одна дочь.

Хотя такими темпами – Лилю она тоже потеряет в самое ближайшее время.

— Выбор за тобой, мам.

Она обжигает меня полным шока, обиды и гнева взглядом.

Ищет, за что бы еще зацепиться, но цепляться больше не за что.

Медленно сжимает в кулаках ручку сумки, вдергивая подбородок в своей фирменной манере.

Я мысленно вздыхаю – она еще ничего не сказала, но я в принципе прекрасно понимаю, что это значит. Иллюзий насчет ее выбора у меня в принципе не было, хотя в глубине души хотелось верить, что мы не разосремся… вот так. Семья для меня очень много значит, но, наверное, пришло время создавать новую, свою.

— Когда с тебя спадут розовые очки, Майя, и понадобится плечо, чтобы поплакаться… Ты еще прибежишь. Плакаться. И говорить, как я была права.

— Нет, мам, - говорю я, провожая ее взглядом до двери. – Не прибегу.

Она выходит на площадку, неся впереди себя свое фирменное выражение лица, как будто она – единственный человек в нашей семье, который знает как жить правильно, а мы все – просто неблагодарные нахлебники.

В этот момент снова раздается дзынь лифта.

Мать шарахается от дверей, как от чумы. Из лифта выходит высокий, приятный мужчина лет тридцати, с тубусом в руках – очевидно, Игорь. С удивлением смотрит на разъяренную женщину, потом - на меня, стоящую в дверях пустой квартиры.

— Э-э-э… - тянет слегка