— Но недостаточно важна, чтобы не изменять мне, — говорю я, отстраняясь от его рук.

— Это... это сложно объяснить, — он проводит рукой по волосам. — Последние годы между нами... мы стали чужими, Лена. Ты всегда на работе, всегда уставшая. Мы практически не разговариваем, не... не живём как муж и жена.

И вот оно. Он обвиняет меня. В своей измене виновата я. Потому что много работаю. Потому что устаю. Потому что не удовлетворяю его потребности.

— Значит, это моя вина? — спрашиваю я.

— Нет, не твоя, — быстро говорит он. — Но пойми, я мужчина. У меня есть потребности. И когда дома холодно, когда жена относится ко мне как к предмету мебели...

— Стой, — перебиваю я. — Стой прямо сейчас. Не смей переворачивать всё с ног на голову.

— Я не переворачиваю! — в его голосе появляется раздражение. — Я пытаюсь объяснить, как получилось, что мы дошли до этого.

— Мы? — я почти кричу. — Мы дошли? Это ты дошёл, Павел. Ты решил изменить жене. Ты решил лгать детям. Ты решил тратить наши деньги на любовницу.

— Она не любовница! — выкрикивает он. — Не называй её так.

Тишина. Даже холодильник перестал гудеть. Мы стоим и смотрим друг на друга, и я понимаю — он защищает её. От меня. Свою жену он готов обвинить во всех грехах, а её защищает.

— Как же её называть? — спрашиваю я тихо. — Коллегой? Подругой семьи?

— Лена, пожалуйста, давай говорить спокойно, — он пытается взять себя в руки. — Мы можем всё исправить. Я закончу эти... отношения. Мы начнём заново.

— Заново? — смеюсь я, и смех получается истерический. — После того, как ты месяцами лгал мне? После того, как втянул в это детей? После того, как провёл нашу годовщину с ней?

— Я не хотел, чтобы так получилось, — он подходит ближе. — Сегодня она просто... ей было плохо. У неё проблемы с родителями, она плакала. Я не мог её бросить.

— В день нашей годовщины, — повторяю я. — Ты не мог бросить её в день нашей годовщины.

— Это не так звучит! — он начинает злиться. — Ты всё искажаешь!

— Я искажаю? — голос у меня срывается. — Я искажаю то, что мой муж изменяет мне? То, что он врёт детям? То, что он покупает квартиру для любовницы на деньги, которые мы откладывали на образование детей?

— Хватит! — кричит он. — Хватит истерики! Ты ведёшь себя как... как...

— Как что? — подхожу ближе. — Как обманутая жена? Как женщина, которой лгал тринадцать лет самый близкий человек?

— Не тринадцать лет! — он тоже кричит. — Несколько месяцев! И это случилось не на пустом месте!

— Ах да, я забыла, — киваю я. — Это случилось, потому что я плохая жена. Холодная, занятая работой, не удовлетворяющая твои потребности.

— Ты сама это сказала!

— Я ничего такого не говорила!

— Говорила! Всем своим поведением! — он размахивает руками. — Когда в последний раз ты интересовалась моими делами? Когда мы в последний раз проводили время вдвоём? Когда занимались любовью?

Удар ниже пояса. Он превращает нашу интимную жизнь в оружие против меня.

— Когда ты в последний раз был дома? — спрашиваю я в ответ. — Когда в последний раз пришёл на концерт дочери? Когда помог сыну с домашним заданием? Когда просто поужинал с семьёй, не проверяя телефон каждые пять минут?

— Я работаю! — кричит он. — Я обеспечиваю эту семью! Этот дом, твою машину, частную школу для детей!

— И это даёт тебе право изменять?

— Это даёт мне право на понимание! На поддержку! На жену, которая встречает меня дома с улыбкой, а не с претензиями!

— Как Вероника? — спрашиваю я ядовито. — Она встречает тебя с улыбкой?

Он замолкает. В его глазах что-то меняется.

— Да, — говорит он тихо. — Встречает. Она радуется, когда меня видит. Она интересуется моими делами. Она не устала от меня до смерти.

Каждое слово как пощёчина. Он сравнивает меня с ней. И я проигрываю это сравнение.

— Тогда иди к ней, — говорю я. — Иди к своей понимающей, радостной, не уставшей Веронике.

— Лена...

— Нет, серьёзно, — я подхожу к нему вплотную. — Зачем тебе жена, которая тебя не устраивает? Зачем семья, которая тебя тяготит? Иди. Будь счастлив.

— Я не хочу разрушать семью, — говорит он. — Дети...

— Дети? — смеюсь я. — Ты думал о детях, когда водил их к своей любовнице? Когда заставлял лгать матери?

— Я хотел, чтобы они привыкли...

Он замолкает, понимая, что сказал лишнее.

— Привыкли? — переспрашиваю я. — К чему привыкли, Павел?

— Ни к чему, — быстро говорит он. — Я просто...

— Ты готовил их к разводу, — понимаю я. — Ты уже всё решил. И этот разговор — просто формальность.

— Нет! — он хватает меня за руки. — Нет, Лена, я ничего не решал. Я запутался, я не знаю, что делать.

— Знаешь, — говорю я, высвобождая руки. — Прекрасно знаешь. Ты просто хочешь, чтобы я приняла решение за тебя. Чтобы я стала плохой, которая разрушила семью.

— Это не так...

— Это именно так, — перебиваю я. — Ты трус, Павел. Ты не можешь честно сказать, что больше не любишь меня. Что хочешь быть с ней. Вместо этого ты делаешь меня виноватой во всём.

— Я люблю тебя! — кричит он. — Просто... просто по-другому.

— По-другому? — в моём голосе звучит боль. — Как брата? Как старого друга? Как удобную домработницу?

— Лена, пожалуйста...

— Уходи, — говорю я тихо. — Просто уходи. Сегодня. Сейчас.

— Куда мне идти?

— К ней. К своей понимающей, радостной Веронике. У тебя же есть квартира.

— А дети?

— Детям я всё объясню. Честно объясню. Не буду заставлять их лгать и хранить секреты.

Он стоит посреди кухни, растерянный, словно не может поверить, что разговор принял такой оборот.

— Лена, может быть, не стоит спешить? — говорит он наконец. — Может, нам нужно время подумать?

— Время подумать было у тебя несколько месяцев, — отвечаю я. — Пока ты думал, я жила в обмане. Хватит.