Было ясно, что она рада нас видеть.

– Мне показалось, что у тебя сегодня дерьмовый день, поэтому мы вошли сами, – в ослепительной улыбке Тиш не было ни капли стыда.

– Мне действительно нравятся сочувственные визиты.

– А как насчет разведывательных визитов? – Тиш подперла голову руками. – Тебе они тоже нравятся?

Флоренс вздохнула.

– Что вы хотите узнать?

– Все. Например, кто, черт возьми, такие эти люди из «Харкнесса» и чего, черт возьми, им нужно?

Флоренс оглянулась, чтобы убедиться, что дверь закрыта, и медленно выдохнула.

– Черт меня побери, если я знаю.

– Разочаровывающий и немного менее информативный ответ, чем я ожидала. Подожди, я знаю этот взгляд. И правда, черт тебя побери, если знаешь, но?..

– То, что я скажу, не должно выйти за пределы этой комнаты.

– Конечно.

– Я серьезно. Если кто-нибудь услышит об этом, они запаникуют...

– Флоренс, – перебила я, – кому мы вообще скажем?

Она, казалось, ненадолго задумалась, затем неохотно кивнула.

– Как вы знаете, они выкупили наш кредит. Ни правление, ни я не имели права голоса при продаже: «Харкнесс» взаимодействовал только с кредитором. Мы общаемся только через юристов, – она вздохнула. – Согласно юридическим данным, наиболее вероятной причиной, почему «Харкнесс» выкупил кредит, является то, что они хотят получить полный контроль над технологией ферментации.

Я нахмурилась.

– Она твоя. Они могут забрать компанию, но не патент, верно?

– К сожалению, Ру, технология – это компания. Точнее, патент является частью обеспечения кредита, – она взяла один из стульев и села. – Проблема в том, что всякий раз, когда мы занимаем средства для расширения нашей деятельности, мы должны давать определенные обещания.

– Конечно. Соглашения, – сказала Тиш тоном человека, который появился на нашей зеленой планете с уже генетически заложенными знаниями законодательства о банкротстве, а не выучил это слово пятью минутами ранее благодаря любезности двадцатитрехлетнего лаборанта.

Флоренс одобрительно кивнула ей, и Тиш сделала вид, что убирает несуществующую пылинку с рукава.

Я покачала головой.

– Некоторые из этих условий просты: предоставление финансовой отчетности, отказ от конкуренции и тому подобное. Но другие... труднее интерпретировать.

Я почесала висок, уже подозревая, к чему все это идет, несмотря на размах моего управленческого невежества. Если обе стороны добросовестно подходят к заключению контракта, запутанные соглашения могут быть решены простым разговором. Но если у одной из сторон есть скрытые мотивы…

– Теперь, когда «Харкнесс» владеет кредитом, они имеют право проверять, как соблюдаются его условия. Что дает им право приходить, вынюхивать и находить, на что можно пожаловаться. Если вы спросите их, они скажут, что просто следят за тем, чтобы мы использовали их деньги наилучшим образом, как хорошие маленькие заемщики, – Флоренс откинулась на спинку стула. Ее поза была раздраженной, но не побежденной. – Это планировалось неделями.

– Неделями? – У Тиш отвисла челюсть. – Флоренс, ты должна была сказать нам. Мы могли бы...

– Мы ничего не могли, и именно поэтому я тебе не сказала. Юрист боролся, но... – она пожала плечами.

– Они пытаются отобрать твою технологию. – Во мне всколыхнулись сильные эмоции, которым я не могла сразу дать названия.

Я была обеспокоена. Или зла. Или возмущена. Или все вышеперечисленное.

– Да, похоже, что это так.

– Почему? Почему твоя технология, а не миллион других?

Флоренс развела руками.

– Я бы с удовольствием рассказала замысловатую историю, в которой однажды похитила собаку Конора Харкнесса, чтобы продать ее производителям пелерин, и его внезапный интерес к «Клайн» – всего лишь закладка в его генеральном плане мести. Но я думаю, что это просто связано с потенциалом получения прибыли от биотоплива.

Тиш повернулась ко мне.

– Ру, Эли упоминал что-нибудь о «Клайн», когда вы двое встретились прошлой ночью?

– Подожди… Эли? – глаза у Флоренс расширились. – Ты встретила Эли Киллгора прошлой ночью?

Если бы я была гиперактивной, сейчас было бы самое время поерзать. К счастью, я давно приучила себя к подобным вещам. Однажды я услышала, как один аспирант назвал меня роботом из-за того, что я не выказала должного огорчения, после выволочки на уроке бионанотехнологий. Мои сокомандники фигуристы обозвали меня бессердечной сукой, потому что я единственная не плакала, когда наша команда проиграла всего несколько десятых и не попала на пьедестал.

– Так и было.

– Как? – Флоренс нахмурилась. – Это было свидание?

– Ха, свидание, – Тиш махнула рукой и проигнорировала мой прищуренный взгляд. – Это означало бы эмоциональную доступность, которую наша домашняя девочка может получить только после пересадки сердца.

Это было точное попадание. Я даже не уверена, что когда-либо была на настоящем свидании. Нет, я уверена.

– Мы совпали в симпатиях в приложении, договорились встретиться прошлой ночью. Ничего физического не произошло. – Даже если кажется, что так оно и было.

Случайный секс был приятной, но, в конечном счете, незначительной частью моей жизни, и, за исключением Тиш, которая была моим встроенным безопасным звонком: «Если тебя когда-нибудь похитят, я натру член парня на терке и спасу тебя в мгновение ока», я никогда его не обсуждала. Все, что Флоренс знала о моей сексуальной жизни, она почерпнула из случайных шуток Тиш, но, должно быть, это был довольно подробный обзор, потому что она, казалось, была удивлена, что я встретилась с парнем и не занялась с ним сексом.

– Почему не произошло?

– Долгая история. В этом замешан Винс.

– Понятно. – В отличие от других мужчин, Винс был частой темой наших разговоров.

– Что за придурок, – пробормотала Тиш. – Мало того, что он годами обвинял тебя за то, в чем виновата исключительно ваша мать, так теперь он тебя еще и секса лишает. Ну, уж нет. Только не в мою смену.

– Полагаю, нужно прекратить это, – пробормотала я.

– Чертовски верно.

– Он говорил что-нибудь обо мне? – встревоженно спросила Флоренс.

– Кто? – я склонила голову набок. – Винс?

– Нет, Эли. Он что-нибудь говорил о «Клайн»?

– Нет. Он ... не думаю, что он знал, что я здесь работаю. Или знал?

Флоренс прищурилась и уже собралась что-то сказать, но Тиш оказалась быстрее.

– Послушай, Ру, когда ты в следующий раз увидишь его...

– Не увижу. – Я вспомнила, как в груди стало жарко,