Слегка прищуренные глаза бывшего фотографа распахнулись при звуках голоса студента. Бехтерев криво улыбнулся и спросил:

  - Приятная неожиданность, надо сказать. Вам сколько лет, юноша?

  - Ему девятнадцать, - вклинилась Зиганшина. - Пойдёмте в зал, и я вам всё расскажу. Вчера опустила, так сказать, некоторые подробности.

  - Чёрт, - протянул Бехтерев. - И тут всё законно. Обидно...

  Степан непонимающе глянул на заведующую, а та слегка развела руками. Хозяин квартиры прошёл мимо студента уверенной походкой. Лишь перед проходом в зал он на миг остановился, коснулся правой рукой стены и пропал из поля зрения Степана. Студент поспешно разулся и прошёл следом. Ирина Валерьевна вошла в огромный зал последней. Студент ошарашено замер на пороге. Их хрущёвка не шла ни в какое сравнения с этой роскошью. Светлый ламинат на полу, кожаные кресла, стеклянный журнальный столик, набор полок и этажерок ручной работы - всё кричало о достатке хозяина. Студент тихо выдохнул:

  - Вот это да...

  - Слышу, вам понравилась моя избушка, - раздался голос Бехтерева со стороны кухни. - Располагайтесь, молодой человек. Я сейчас.

  Заведующая с видом хозяйки расположилась в одном из роскошных кресел и помахала Степану, призывая последовать её примеру. Свет из огромного панорамного окна заливал помещение белой солнечной теплотой. Степан пробежался взглядом по стенам зала и словно споткнулся. Первая же фотография довольно большого размера, расположившаяся почти напротив него, заставила парня покраснеть и отвести глаза. Чёрно-белое изображение обнажённого парня, снятого со спины на фоне туманного утреннего города, отпечаталось в сознании. Только сейчас студент по-настоящему понял, кого ему предстоит опекать. Он почувствовал некую раздвоенность. Никогда не одобрял однополых отношений. И то, что Бехтерев оказался геем, поначалу даже заставило задуматься о том, чтобы отказаться от такого подопечного. Но тут... Судя по всему, парень (не мужчина, решил про себя довольный студент, у которого это слово ассоциировалось с возрастом за сорок) очень не прост. Тем интереснее будет общаться. Степан посмотрел на вторую фотографию, а точнее - отпечатанный скрин с титульной обложки журнала. Под знакомым названием красовалась фотография девочки-балерины, отражённой в луже на асфальте.

  Стёпа озадаченно поморгал и нахмурился. Это же работа Свата, главного фотографа в любимом журнале матери. Как раз, где-то два года назад, фотограф покинул редколлегию журнала по семейным обстоятельствам, о чём вскользь упомянула редактор во вступлении к какому-то номеру. В доме студента половина зала была увешана отрезанными обложками "глянца". В своё время отец даже с облегчением воспринял новость об уходе из журнала этого Свата. Мама действительно с той поры не купила больше ни одного номера. Степан услышал за спиной звяканье посуды, усмехнулся, разворачиваясь, и буквально выхватил из рук Святослава разнос с чашками чая. Бехтерев на миг замер. На его лице тут же проступили красные пятна. А Степан безапелляционно проворчал:

  - Давайте, лучше я споткнусь и грациозно рухну под звон бокалов?

  Сват фыркнул и, заметно успокаиваясь, спросил, повернув голову в сторону Зиганшиной, наблюдавшей за происходящим в некоторой прострации:

  - Какое очаровательное хамство, вам не кажется, Ирина Валерьевна?

  - Давайте, всё-таки обсудим некоторые детали, - сказала заведующая городским ОСОНД. Фотограф усмехнулся и прошёл к ближайшему креслу. Степан тут же обратил внимание, что ножки этого предмета интерьера были прочно приделаны к полу. Наверное, крепления остались с той поры, когда Бехтерев учился передвигаться на ощупь. Святослав закинул ногу на ногу, грозно качнув бобром на тапке, и сказал:

  - И какие такие подробности вы, так сказать, изволили опустить в нашем последнем разговоре? Надеюсь, они не повесились от огорчения? Или вешаться придётся уже мне, причём сегодня?