30

Исайя

– Похоже, у меня реально отвалился член. – Зубы Коди стучат, он принимает ванну со льдом. – Кеннеди, время еще не истекло?

Она даже не отрывается от компьютера:

– Еще шесть минут.

– Ну же, Кен! – скулит он. – Я хочу когда-нибудь завести детей. Это не пойдет на пользу сперматозоидам.

Она слегка поджимает губы, но взгляд по-прежнему прикован к экрану ноутбука. Кеннеди сидит, скрестив ноги, на массажном столе.

– Родез! – зовет Коди. – Скажи своей жене, чтобы она перестала относиться ко мне так скверно.

Я лежу на полу, разминаю бедро на массажном валике, не удосуживаясь поднять на него глаза.

– Извини, чувак! Мне нравится, когда она такая злая.

В этот момент мы с Кеннеди встречаемся взглядами, и я не упускаю из виду, как приоткрываются ее губы, когда она смотрит на меня. Приподнявшись на локтях, я двигаюсь всем телом, как делал прошлой ночью, занимаясь с ней любовью, когда мы наконец добрались до постели после затянувшейся игры с дополнительными иннингами.

Я дразню ее:

– У вас там все в порядке, док?

Она с трудом сглатывает.

– Ненавижу тебя.

– А утром, сидя на моем лице, ты говорила совершенно другое.

– Фу! – стонет Трэв. – Мы на работе. Вы могли бы перестать пялиться друг на друга.

Два моих лучших друга и моя жена проводят дополнительную послематчевую терапию в тренажерном зале, где больше никого нет. Вряд ли это можно назвать работой.

– Ничего не могу с собой поделать, Трэв, – говорит Кеннеди. – Ты видел этого парня?

Я поднимаю брови и смотрю на него через всю комнату.

Он стонет.

– Кеннеди, раньше его эго сдерживало только то, что он тебе не нравился. Но что нам, черт возьми, делать теперь?

– Время еще не истекло? – спрашивает Коди.

– Четыре минуты.

Дверь в тренажерный зал распахивается, и доктор Фредрик, увидев нас, застывает на пороге.

– Что происходит?

– Ванна со льдом, – выдавливает Коди.

Я, не удостоив его взгляда, говорю:

– Продолжаю растяжку.

Внимание Фредрика переключается на Кеннеди:

– Почему вы не сказали мне, что здесь все еще находятся игроки? Вы должны были убрать и освободить помещение час назад.

Она открывает рот, чтобы ответить, но Трэвис заговаривает первым:

– Мы попросили ее задержаться и оставить зал открытым. Это наша вина.

Челюсть доктора Фредрика напрягается, и когда он говорит, все внимание приковано к Кеннеди:

– Ну, раз вам так нравится здесь находиться, можете вымыть полы и тщательно почистить оборудование, когда они закончат. Все необходимое есть в шкафу.

Кеннеди молча кивает.

Доктор Фредрик смотрит на нас троих, затем резко разворачивается и уходит, даже не взглянув на Кеннеди.

Я вижу, как расслабляются ее плечи, как только за ним закрываетсяза дверь. Не могу дождаться дня, когда ей не придется иметь с ним дело.

– Прости, Кен, – извиняется Коди.

– Мы тебе поможем, – вмешивается Трэв.

Она не отвечает, только качает головой и продолжает читать что-то на экране своего компьютера.

Поднявшись с пола, я подхожу к ней сзади, обнимаю за плечи и целую в макушку.

– Ты в порядке?

– Он гребаный придурок.

– Я знаю, – успокаиваю я. – Но скоро тебе уже не придется иметь с ним дело.

И она снова не отвечает.

– Что ты изучаешь сегодня?

Кеннеди выключает компьютер и поворачивается ко мне.

Она сдержанно улыбается и говорит очень тихо, чтобы слышали только мы.

– Я болтала со старой подругой, мы знакомы еще со студенческих времен. Сейчас она психолог.

Кеннеди позволяет слову «психолог» повиснуть в воздухе. Я сажусь за стол рядом с ней, спиной к друзьям.

– О чем вы говорили?

Ее взгляд блуждает по моему лицу, в голосе слышится тревога.

– Я надеялась, что она подскажет какие-нибудь приемы, которые могли бы помочь тебе, когда…

Когда я не могу ясно мыслить, потому что из-за тревожности представляю себе худшие варианты развития событий.

Я сглатываю.

– Что она сказала?

– Прислала несколько статей. Исследования из области когнитивно-поведенческой терапии, результаты которых помогают ее пациентам при панических атаках. Я просто переписала кое-что для тебя более понятными словами.

Я усмехаюсь:

– То есть упростила?

– Нет. – Она улыбается. – Просто меньше всего я хочу, чтобы тебе пришлось копаться в медицинских исследованиях, когда разум играет с тобой злую шутку.

Черт, я люблю эту девушку!

– Это могло бы помочь. Ты сказал, что хочешь поработать над этим, и я подумала, что, возможно, смогла бы использовать свои связи, чтобы помочь. – Кеннеди говорит неуверенно, будто оправдывается, в первую очередь перед собой. – Но я не хотела грузить тебя этим. В общем, все здесь, на моем компьютере, если ты когда-нибудь захочешь… Но серьезно: я не давлю. Просто…

– Кенни.

Озабоченно нахмурив брови, она смотрит на меня.

– Спасибо. – Я провожу ладонью по ее волосам. – Это много для меня значит. Я подумывал заняться этим вопросом, может быть, даже поговорить с кем-нибудь. Я обязательно использую эти техники. И спасибо, что упростила текст для меня! Знаю, ты любишь всю эту медицинскую хрень, но это не мое.

Я наклоняюсь и целую ее.

– Тебе не обязательно делать это, если ты не готов. Но если захочешь с кем-нибудь поговорить, моя подруга будет рада созвониться с тобой по видеосвязи в любое время. Или посоветует, к кому из специалистов в Чикаго можно обратиться.

– Я люблю тебя.

Эти слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю их обдумать. Ну и ладно. Это правда, и уже очень давно.

Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами. Ее губы приоткрываются, чтобы что-то сказать в ответ.

– Ты знаешь, что я люблю тебя, Кенни.

– Кеннеди Кей Родез, или как там тебя, черт возьми, теперь зовут! – кричит Коди из ледяной ванны. – Время вышло?

– Ради всего святого, Коди! Вообще не вовремя.

– Черт… – Кеннеди смотрит на часы на своем телефоне. – Да, ты молодец.

Как раз в этот момент, когда мы оба глядим на экран ее телефона, все еще в напряжении после моего признания, раздается звонок. Код города – 415. Из Сан-Франциско.

– Ответь, – прошу я.

Она переводит взгляд с меня на телефон, потом снова на меня.

– Возьми трубку, детка.

Кенни спрыгивает с массажного стола, оставляя свой ноутбук, и направляется к выходу. Перед тем как открыть дверь, она принимает вызов и подносит телефон к уху:

– Алло?

Затем тишина: я не слышу ее разговора. Не узнаю ее реакции, когда ей предложат эту работу. Все, что я могу, – лишь наблюдать через маленькое стеклянное окошко, как она расхаживает по коридору, прижимая телефон к уху.

Она улыбается, разговаривая с тем, кто ей звонит. Заметив, что я наблюдаю оттуда, где только что признался ей в любви, она отходит от