А что больше всего беспокоило — это покладистость Виуга. Мог бы меня просто тут оставить. Сама бы ему в руки упала, когда энергия окончательно иссякла. И тогда делай со мной чего хочешь. Вопрос в другом: а чего, собственно, он хотел? Он же умный и должен понимать, что такую, как я, практически невозможно удержать взаперти. Если бы я имела все возможности отца, то вообще уже давно помахала ему ручкой, наподдала ножкой и отбыла в нужном направлении.

Так вот, возвращаясь к размышлениям, чего добивался от меня Владыка… В его высказанные вслух планы верилось с трудом. Для этого у него не хватало возможностей. Гораздо интереснее были его планы, скрытые от меня.

— Все готово, — посетил меня мужчина, занимавший мои мысли. Виуг уже успел переодеться в новый правительственный комбинезон и примерить себе на физиономию радостную улыбку. — Но прежде чем мы выйдем из этой комнаты, — он кинул мне на колени наручники из серебристого метала. — Надень, чтобы не наделать глупостей.

— Не доверяешь? — сверкнула я на него глазами, с неохотой защелкивая на запястьях новые украшения.

— Ничуть, — кивнул головой Владыка, не собираясь притворяться.

— Вот мне интересно, — пробурчала я, поднимаясь на ноги и позванивая цепью, — к себе в постель ты бы меня тоже в таких украшениях тащил?

— Но этого же ты никогда не узнаешь, — распахнул передо мной дверь мужчина, подталкивая в спину в крепкие объятия охраны. — Если, конечно, не передумаешь.

— Ни за что! — искренне заверила я его, во все глаза пялясь на новых охранников.

Знаете, в чем была еще одна ненормальность? Все охранники вокруг меня были солдатами Йена. Странная штука наше подсознание: вроде бы я была без сознания, когда полковник меня тащил, а вот ведь помню в лицо каждого из них.

И зачем Владыке такой странный эскорт? Тут одно из двух: или он боялся, что я нападу и поубиваю всех вокруг и жертвовал самыми неугодными, или…

— В башню ее, — приказал Виуг, становясь самым последним. Лучше бы стал крайним, можно было бы отыграться!

И мы пошли…

Сначала спустились вниз, до самых каменных подвалов. Потом прошли через темные жуткие казематы. Оттого, что в них было пустынно, мне стало еще страшнее. Следом провожатые вывели меня на свежий воздух, в один из нижних дворов.

Впервые за долгое время я увидела обычных людей в свободной обстановке. Правда, торгаши и ярко одетые «особи» в намордниках шугались темных комбинезонов–хамелеонов моей охраны, как черт ладана, но это было в чем–то даже приятно.

Я все пыталась разгадать хитрую тактику проводов к будущему «супругу», но она была, видимо, настолько хитрой и сложной, что не поддавалась логике. А мы все шли и шли…

Наконец, забурившись в люк наподобие погреба, мы прошли через подземную трубу и стали подниматься по винтовой лестнице. Мы топали и топали, а лестница все не кончалась. Пока я послушно двигала ногами, проклиная про себя замысловатую фантазию строителей Айт–Секе, вспоминала, как топала вверх по крутой горной лестнице, когда шла на островную экскурсию в древний мужской монастырь, куда прежде не допускали не то что женщин, но даже самок любых видов животных, за исключением коров.

Чем уж так коровы отличились и монахам угодили — кто ж его знает, но они одни были допущены к проживанию в тех святых местах.

Вот так я шла, и чувствовала себя той самой коровой. Неприятное чувство, что ни говори. А самое неприятное было в том, что дальше меня явно собирались доить, а мне эта идея как–то не пришлась по вкусу.

После такой милой экскурсии я ожидала по меньшей мере пыточной, а пришли мы, поднявшись на лифте, наверх, в башню. Вполне обычное помещение без пыточного антуража. Если, конечно, не считать за пытки громадную кровать посередине помещения, на которой валялся злющий сиятельный.

— Лайон, — вышел вперед Владыка, напуская на себе отеческий вид, — ты сейчас можешь реабилитироваться и выполнить свой долг на благо планеты!

— Да ты что?!! — оскалился на него полуобнаженный сын, прикованный наручниками к изголовью громадной, роскошной кровати. — И в чем же мой долг состоит?

— Стоит твой долг, — фыркнула я, потирая запястья, зудящие под наручниками. — Прямо тут.

— На благо своей планеты, — все так пафосно-возвышено продолжал распинаться Виуг, кивая охране, чтобы сняли с меня украшения, — ты должен соединиться с этой женщиной…

Лайон поднял голову, прожег меня взглядом, и рявкнул:

— Только через мой труп!

— Желание господина — закон! — заверила я его, шарясь по карманам. Достала обручальное кольцо и демонстративно вернула на палец. Кстати, за моими манипуляциями следили все. — Только скажи, сладкий, и я исполню все твои безумные фантазии на тему смерти.

— То–от женился на извращенке! — не сдавался Лео, стараясь сломать спинку кровати или наручники. — А я нормальный!

Хм, а паренек–то стойким оказался, с характером. С ожесточенным ртом и затравленным выражением глаз — он явно собирается драться до последнего. Без малейшей надежды, без единого шанса на успех, все равно будет сражаться за себя, за свою личность, за любовь. Хорошо, что он не мокрица, с мокрицами рядом и жить нехорошо, и подыхать противно.

— Это тебе так кажется, дорогой, — заверила я его, поворачиваясь к присутствующим. — А теперь мы могли бы остаться одни, чтобы я без помех и советов смогла бы уговорить сиятельного изнасиловать свой долг?

— Ты же знаешь, чем тебе грозит невыполнение? — поинтересовался Владыка, переводя взгляд с улыбающейся дамы (то бишь меня) на злющего сына.

— А ты знаешь, чем тебе грозит подглядывание? — полюбопытствовала я в ответ.

Будущая жертва отрицательно мотнула головой.

Я процитировала:

— «И злая Элли выколола глазки, чтобы ее он больше не нашел…» Не ходишь ты по бабам, не читаешь сказки, зато ползаешь и слышишь хорошо! Немного не в рифму, но, надеюсь, доходчиво.

— Вполне, — согласился со мной Владыка, приказывая всем жестом следовать на выход. И опять излил столовую ложку патетики на бочку дегтя: — Выполните то, что должны, дети мои!

— Лучше я побуду сиротой, — оставила я за собой последнее слово. Лайон со мной молча согласился.

Один из охраны безмолвно протянул мне ключ от наручников Лео, чуть ли не сканируя