Еще один взрыв и еще. Копья наслаждения пронзали ее изнутри.

– Еще нет, Грей…

Он схватил ее за бедра, развернул и прижал к стене. Подбородок прижался к шее, царапая кожу. Дыхание щекотало затылок, а губы едва касались шеи. Она почувствовала его запах. Что-то первобытное внутри нее зарычало.

– Ты сказала, что представляешь себе, как я трахаюсь. – Он прижался к ней сзади, и она выгнулась навстречу. – Ты этого хочешь?

– Я не стану снова умолять, – сказала она хриплым от желания голосом.

– Мне нравится, когда ты умоляешь. – Он раздвинул ей ноги. – Похоже, ты все-таки не ненавидишь меня.

– Я могу и ненавидеть тебя, и хотеть, чтобы ты нагнул меня и трахнул.

Он с ухмылкой уткнулся ей в плечо и прошелся руками по ее спине и животу, подбираясь к вырезу платья. Грубые, шершавые пальцы стиснули соски. Он зарычал, и этот звук прошел через нее.

Но нет, нет. Если все, на что способен Грейсон Хоук, – это прижать ее к стене грязной комнаты, то уж пусть хотя бы это продлится как можно дольше.

– Господи, Макселла! Ты даже не представляешь, что делаешь со мной.

Почему нет? Уж это она прекрасно представляла.

Развернувшись, она встретилась с ним лицом к лицу.

– Ну так покажи.

Она попыталась помочь ему с ремнем, но он вдавил ее в стену.

– А вот для этого ты маловата. – Лязгнула пряжка, прожужжала «молния».

– Вот уж нет.

– Так и будешь спорить? Не можешь без этого? – Брюки сползли на пол.

– Побыстрее!

– Возможно, тебе придется встать на ящик…

– Мне казалось, ты умеешь выполнять приказы.

– Так вот что это такое, Конрад? – прошептал он, прижимаясь к ней. – Приказ?

Она приподнялась на цыпочки и прикусила губу, чтобы не заскулить.

– Да, черт возьми, приказ!

Он отступил, и у нее душа ушла в пятки, но тут она услышала, как он разорвал фольгу, и щелчок презерватива. Там, где он не прикасался к ней, все горело.

Она оглянулась – убедиться, что он – это он, а не ее буйные фантазии в темноте. Да, Грей и впрямь намного выше и больше.

Должно быть, он заметил сомнение на ее лице, потому что нашел пальцем клитор и слегка прижал. По ногам прошла дрожь.

– Не беспокойся, я сделаю все как надо. Я представлял себе это с тех пор, как мы впервые встретились, так что времени было достаточно.

– Заткнись, Грейсон. – Она снова прижалась к нему.

Он снова зарычал и вдавил ее в стену.

– Наклонись.

Ему не нужно было повторять дважды. Она прикусила губу, когда он вошел в нее, – не потому, что было больно, а чтобы не закричать от наслаждения, когда он наконец-то заполнил ее. Он начал медленно, но понемногу прибавлял, и она отвечала на каждый толчок бедрами, вгоняя его все глубже.

Так быть не должно. Должно было быть быстро, потно, со стыдом и сожалением. Получилось, может быть, без нежности и ласки, но в какой-то момент ее наполнил жгучий золотистый свет, который она никогда раньше не впускала в себя.

Он уткнулся лицом в ее лопатку, и она машинально подняла руки, схватила его за волосы и притянула к себе. Свет пробился через кости, разрывая ее изнутри, и она разжала пальцы. Он прижался к ее шее горящими губами. Последний раскат утихшего грома прокатился по ней.

Все стихло, и она осталась с обрывками двух невозможных мыслей.

Она никогда не вернется.

Она должна рассказать ему о записке.

32

Грей

– Виттория играла с тобой! Как ты могла этого не видеть?

Спорить с Макс было трудно, потому что как только она наклонялась, чтобы поправить платье, думать он мог только о том, чтобы снова ее трахнуть.

– А если она просто доверилась мне после того, как я спасла ее семью?

– Нет, Макселла. – Застегивая брюки, он едва не допустил катастрофическую ошибку. Предстать перед публикой ему было еще рано. – Виттория Барбарани понятия не имеет о том, что такое благодарность. Ты бы узнала об этом раньше, если бы поделилась своей информацией со мной.

Да что же с ними не так? Минуту назад они срывали друг с друга одежду, а теперь готовы вцепиться друг другу в горло.

Похоже, это был самый обычный случайный перепихон в задней комнате. Ну и хорошо. Так оно даже лучше, потому что упрощает ситуацию.

– Ты мне не босс! – зашипела Макс. – И я делаю свою работу. Тебе может не нравиться, но, как я понимаю, записку мог написать именно ты! И моя задача – предотвратить убийство, а не думать, как бы случайно не задеть твои чувства.

– Не притворяйся, что дело в моих чувствах. У меня, если не забыла, их нет. Подожди. – Он сжал пальцами переносицу. – Ты думаешь, что я мог написать записку, когда мы ждали Кинтона?

Она подняла бровь.

– Когда я…

– Когда ты что? Подумал, что я нападаю на Неллу?

– Когда я рассказал тебе о Софи? Ради всего святого, я доверял тебе, а ты все это время скрывала от меня информацию?

– Ты не рассказывал мне о Софи! Это Виттория назвала ее имя и посоветовала спросить у тебя о ней. Ты отделался каким-то невнятным бормотанием, даже не попытавшись объясниться, потому что, наверно, по-настоящему извиняться не умеешь. Конечно, когда есть отговорка, что твои проблемы – мелочь по сравнению с проблемами Барбарани, за ней всегда легко что-то спрятать.

– Ты права, Макс. Мои проблемы, – он выдержал ее взгляд, – не важны. А теперь, ты уж извини, мне нужно найти Витторию.

– От этого ничего не изменится! – крикнула она. – Или ты надеешься найти в записке то, чего не нашла я? Знаешь, я, может, не наследница винного миллиардера и не журналист-расследователь мирового класса, но читать умею.

Он толкнул дверь плечом и, обернувшись, посмотрел на нее. Гнев бурлил, но и желание еще не угасло. Волосы у нее растрепались, зацелованные губы раскраснелись, и страсть всколыхнулась снова диким порывом – захлопнуть дверь, прижать ее к стене и овладеть ею снова. И все же он справился с собой. Пожалуй, это удавалось ему лучше всего.

– Тебе не приходило в голову, – сказал он, опершись рукой о косяк, – что Виттория не хотела, чтобы я видел записку, потому что я узнаю почерк?

Барбарани всегда относились к такого рода мероприятиям как к операции по спасению жизни, провести которую следует с максимальной, ювелирной точностью, чтобы избежать самого страшного, что может случиться в высшем обществе: социальной неловкости. В этот вечер Грей по достоинству оценил такой