Глаза отца подозрительно поблескивали. Он протянул руку и сжал мою шею в знак поддержки.

– Если кто и сможет это сделать, так это ты, Теодора Андерсен. В этом у меня нет ни капли сомнений.

– Ты обязан в меня верить, – фыркнула я, закатывая глаза, чтобы скрыть эмоции. – Ты же мой отец.

– И чертовски гордый отец, – ответил он.

– Что-то ты совсем размяк к старости, – улыбнулась я.

– Возможно, – ухмыльнулся он, снова откидываясь на спинку стула. – Я должен с тобой кое о чем поговорить.

– Ну раз уж должен, говори, – махнула рукой я.

– Во-первых, я хочу, чтобы ты знала: я в порядке. Я самый счастливый человек на свете, потому что у меня есть такая дочь, которая столько всего для меня сделала. Но ты должна понимать… Я не жду, что ты останешься здесь навсегда. Я боюсь, что позволил тебе взять на себя слишком много и ты перестала заботиться о себе. И если это так, я никогда себе этого не прощу.

– Пап, нет…

– Дай мне договорить. Я хочу сказать, что, если ты вдруг решишь съехать и начать новую жизнь где-то в другом месте, со мной будет все хорошо. С нами будет все хорошо.

Его слова словно ударили меня под дых. Я не могла понять, хорошо это или плохо. Или и то и другое сразу.

– Ты меня выгоняешь? – выдавила я с нервным смешком.

Это было единственное, что пришло в голову.

– Ничего подобного, – усмехнулся Хэнк. – Но если твоя жизнь выйдет за стены этого дома, я справлюсь. Я хочу, чтобы ты это знала. Уехать отсюда – не значит оставить меня. Это значит, что у тебя появилось что-то… или кто-то, за кем стоит идти.

Я кивнула, пытаясь осознать его слова. Этот рокер с седыми висками всегда попадал в такт. Он слышал оттенки всех моих чувств, даже тех, которые я сама пока не замечала.

– А во‑вторых… – продолжил он, – не пора ли признаться себе и другим, что ты по уши влюблена в Густа? Меня чуть не стошнило от ваших томных взглядов, когда они с Райли приходили в гости.

– Господи, пап, – простонала я, закрыв лицо руками. – Ты когда-нибудь слышал о тактичности?

– Нет, – спокойно ответил он. – И она, кажется, тоже.

Она?

Я подняла голову и увидела, что к дому подъехала Эмми. Конечно, она всегда вовремя.

Хэнк поднялся со стула.

– Оставлю вас на минутку, – сказал он и направился к дому.

Эмми обняла Хэнка, и они обменялись парой фраз.

– Привет, – сказала она мне, когда подошла ближе.

– Привет, – отозвалась я, ставя тарелку на траву и поднимаясь со стула.

Мы встретились взглядами, одновременно шагнули навстречу друг другу и крепко обнялись. Так, как всегда.

– Мне жаль, Тедди, – прошептала Эмми мне на ухо.

– Я знаю, – ответила я.

– Нет. – Она отстранилась. – Дай мне объясниться.

Она глубоко вздохнула:

– Тедди, ты просто чудо. То, как ты заботишься о людях, как борешься, как любишь и как живешь, – это чудесно. Ты особенная, и мне так жаль, что я заставила тебя думать, будто я этого не вижу. Прости, что я вела себя так, будто не знаю и не понимаю тебя. Я знаю, что ты глубоко чувствуешь, что ты готова на все ради тех, кого любишь, и что ты умеешь любить всем сердцем.

Эмми снова обняла меня.

– И я чувствую себя просто ужасной подругой, потому что не заметила, как тебе было больно. Я понимаю, почему ты обиделась, что мы отдалились. Я этого не замечала, ведь для меня ты всегда оставалась на первом месте. Просто я была на первом месте для Люка. А потом до меня дошло, что и ты заслуживаешь того же. Когда ты рассказала про вас с Густом, я разозлилась не из-за того, что вы…

– Трахались? – вставила я.

– Господи, Тедди, – рассмеялась она. – Ну да, ладно. Я совсем не была зла. Тут просто не на что злиться. Два человека, которые всегда меня защищали и поддерживали, теперь вместе? Это даже звучит как мечта.

Она покачала головой:

– Просто меня задело, что ты это скрывала. Мне казалось, что ты, может быть, хочешь двигаться дальше без меня. Я хотела, чтобы ты рассказала раньше. И злилась, что ты этого не сделала. А потом я решила, что надо все как-то исправить. Наверное, я просто хотела защитить вас обоих. И, похоже, я облажалась.

Я хмыкнула, а она добавила:

– Признаю, что перспектива того, что ты и мой брат… э-э… «трахаетесь», – тут она изобразила пальцами воздушные кавычки, – это последнее, что могло прийти мне в голову.

Я всхлипнула со смехом.

– Но когда я все обдумала, то поняла, что это абсолютно логично. Потому что вы оба любите и живете одинаково – всем сердцем. Люк – мой жених, мой партнер, мое все. Но ты, Тедди Андерсен, моя родственная душа. И мне очень повезло, что ты есть в моей жизни.

Я смотрела на Эмми, широко раскрыв глаза. Хэнк был прав: она тоже рубила сплеча, но, черт возьми, она была лучшим человеком из всех, кого я знала.

– И ты заслуживаешь того, чтобы любить кого-то еще. У тебя так много любви, которую ты можешь дарить, Тедди.

– Ты тоже моя родственная душа, – сказала я, сглотнув. – Но, ради всего святого, остановись, пока мне не понадобилось успокоительное, чтобы унять слезы.

– Люблю тебя, Тед, – закончила она, снова обнимая меня.

Я уткнулась ей в плечо:

– Ну, раз уж ты так эпично извинилась, теперь не рассердишься, если я скажу, что влюблена в твоего брата?

– Нет, – тут же ответила Эмми, – но я буду в ярости, если ты не расскажешь об этом ему.

Она хитро прищурилась:

– К тому же об этом нетрудно догадаться. Зачем еще тебе рисовать на своем гараже вид с его веранды?

Я резко отстранилась и повернулась к своей картине.

Черт!

Она была права. Наклон той горы в углу, тот кусочек леса, который издалека казался морскими волнами… Это был вид из дома Густа.

В заднем кармане завибрировал телефон. Я достала его и прочитала имя звонившего. Легок на помине. Эмми глянула на экран и улыбнулась. Я провела пальцем по дисплею.

– Алло?

– Тедди-детка, – голос Густа звучал так, будто он улыбался, – как быстро ты сможешь добраться до конюшен?

40. Густ