Должно быть, он захлопнул дверь коттеджа сильнее, чем думал, потому что она резко обернулась, словно услышала выстрел.

– В чем твоя проблема?

– Я не знаю, Макселла. – У него никогда, даже в самые лютые холода, не дрожали руки. Теперь дрожали. Грей открыл холодильник, и дверца издала громкий чмокающий звук. Он взял бутылку воды и тут же ее выпил. После того как он увидел Макс и Рафаэля в винодельне, в горле у него стало сухо, как в пустыне.

– Почему бы тебе не рассказать, кто ты на самом деле? Тогда и увидим, есть ли у меня проблема.

– Что ты хочешь знать? Кто я по гороскопу? Какая у меня группа крови? Тебе неприятно, что Джулиана рассказала, как ты в детстве писал с балкона? У меня таких стыдных детских историй куча. Могу рассказать – будем квиты. Однажды…

Ладно. Если она не хочет слушать, он заставит.

Грей отошел от скамьи, и Макс замолчала. Теперь он стоял так же близко к ней, как еще недавно Рафаэль. Вблизи он увидел, что глаза у нее не просто зеленые, а с карими блестками, напоминающими осенние листья. Он остановился, и она затаила дыхание. Боится? Хочет ли он, чтобы она его боялась?

– Ты позволила ему прикоснуться к себе.

– Что? Кому? Рафаэлю? Он ко мне не прикасался.

– Прекрати. – Грей поднял руку, она вздрогнула и тут же нахмурилась, недовольная собственной реакцией. Неужели всерьез подумала, что ударит?

– Ты не вздрогнула, как это бывает, когда я прикасаюсь к тебе. Ты практически сломала мне руку в саду. Но не Рафаэлю. И я видел, как он смотрит на тебя. Как будто знает тебя. Как будто… как будто ты… ему нравишься.

– О чем ты меня спрашиваешь, Грейсон? – Казалось, она занесла бритву над его горлом.

– Ты знаешь, о чем я спрашиваю, – едва выговорил он. Все повторилось. Как можно быть таким глупцом? Как он мог поверить ей после всего, что узнал о таких женщинах, как она?

– Раз так, то давай, черт возьми, задай свой вопрос.

– Ты работаешь на Ла Маркас?

Она подтянула топ, и сердце у Грея остановилось. Армейский инстинкт, объяснил он себе, реакция на жест, за которым появляется оружие. Но вместо оружия она предъявила молочно-смуглую кожу.

– Посмотри внимательно, Хоук, – с дразнящей ноткой предложила она. – Видишь татуировку Cuore?

Он не отводил глаз от ее перекошенного гневом лица.

– Смотри, черт возьми! – Она почти кричала.

Его взгляд скользнул вниз по шее к изгибу груди, обтянутой черным кружевным бюстгальтером, о котором он старался не думать с тех пор, как впервые его увидел.

Хотя, может быть, не так уж хорошо и старался.

– Ха! – рявкнула она. – Но ведь тебя этим не убедишь, да? Нет! – Она ухватила край топа и рывком стащила его через голову. В следующую секунду топ плюхнулся на пол, как капля крема для бритья.

– Что ты… – У него не было слов для этой женщины. Ни слов, ни мыслей, ничего.

– Чего еще ты хочешь? – спросила она.

Ответ ударил в голову, как шальная пуля, а внизу живота запульсировал теплый затягивающийся узел. Ради всего святого…

– Что еще мне сделать? – Она раскинула руки. – Потереть кожу, чтобы ты убедился, что я не прячу тату под тоналкой? Или сам проверишь, нет ли на мне латексного костюма?

– Я…

– Преступница вроде меня так бы и поступила, да? Давай. Докажи, что я лгунья. Ты ведь лгуньей меня считаешь?

Она обжигала его глазами, но, как ни удивительно, в них была не только ненависть, но и что-то еще. Обида?

– Ну же. Смелее. – Она скривила губы. – Ты знаешь, где находится татуировка. Прямо над сердцем. Давай.

– Хорошо, я тебе верю, ладно? Господи. Только надень что-нибудь.

И хорошо бы побольше. Хотя, что бы она ни надела, вряд ли он забудет то, что было под этим чертовым топом.

– Последний шанс.

Они смотрели друг на друга, как две кошки в ночи – каждая ждала, чтобы другая сделала первое движение, – и оба тяжело дышали.

– Надень топ, – повторил Грей и отвернулся, чтобы дать ей минутку приватности, что теперь было уже излишним. Отвернувшись, он выдохнул и постарался восстановить нормальный темп дыхания.

– Я обещала, что вытащу ее.

– Что? – Он обернулся, наполовину ожидая, что она все еще стоит в черном лифчике и рваных джинсах Неллы. Но Макс уже надела топ и стояла не перед ним, а перед выходящим на виноградник окном его маленькой кухни.

– Либби.

– А… – Он не знал, что сказать. Неужели он так сильно растревожил ее обвинениями в связях с Ла Маркас, что теперь она раскрывает все свои карты?

– Я пообещала, что займусь ее делом, как только выйду на свободу, если она расскажет мне о планах Скиннера.

– Она тебе поверила?

– Я ее не обманывала! – Макс повернулась и бросила на него свой фирменный язвительный взгляд, отчего он вдруг почувствовал себя виноватым. Она вдохнула, глубоко и неровно. – Знаю, вероятность того, что меня восстановят, невелика. Знаю, что не смогу сдержать обещание как полицейский. Но я сделаю все возможное, чтобы доказать, что именно Скиннер и Ла Маркас подставили Либби. Хотя, может быть, если… если я раскрою это дело… – Она посмотрела на него так, словно он знал ответ. – Если я раскрою это дело… – Она снова отвернулась к окну, явно не в силах смотреть ему в глаза, – то, возможно, смогу побороться за свое восстановление.

Грей понял. Он никогда не думал, что поймет хоть что-то в Макселле Конрад, поэтому следующие слова удивили его не меньше, чем ее.

– Все лавры достанутся тебе. – Он откашлялся. – Если мы предотвратим убийство. Скажешь, что это все твоя заслуга. А я тебя поддержу.

– Что? – Она пристально вгляделась в его лицо, пытаясь найти подвох.

Скептик, ищущий в шляпе фокусника секретное отделение.

Он пожал плечами.

– Моя работа – оставаться невидимым. Если ты хочешь получить все почести, я не против.

– Ну… я даже не знаю…

– Просто скажи: Спасибо, Грейсон, это очень щедро с твоей стороны.

– Спасибо, – тихо сказала она и снова повернулась к виноградникам.