Джинни дернула меня за рукав:

— Там Марко…

Холодея, я повернула голову, сразу различила его затянутую в черную кожу широкую спину. На краю пустыря виднелись несколько фургонов под отвратительным слепящим прожектором. Мерзавцы из окружения Марко осматривали шеренгу выстроившихся женщин. Я слышала их рыдания и всхлипы. Мне не надо было пояснять, что здесь происходит. Это были отловленные девушки с диких территорий, которых продавали в бордели на «той» стороне. Бизнес был налажен, как нельзя лучше, об этом здесь знал каждый первый. Но я никогда не видела, как происходит эта мерзость. И сейчас не хотела смотреть.

Я взяла Джинни за руку, отошла в тень забора:

— Пошли быстрее, пока не увидел.

Мы старались идти неслышно, но это не помогло. Я встала, как вкопанная, услышав окрик Марко:

— София, остановись.

Глава 2

Сделать наперекор было опасно и глупо. Я медленно повернулась, смотрела, как Марко приближается. Сам. Крепкий, коренастый, ширококостный, массивный, как бык. И такой же непредсказуемый и опасный. Он и сам понятия не имел, сколько крови в нем было намешано, не знал ни отца, ни матери. Его жесткие черные волосы немного вились, спадали на смуглый лоб. Левая щека вместе с глазом и бровью была изуродована глубоким шрамом. Пару лет назад, в разгар поножовщины в Черной скале. Глаз чудом не вытек, но теперь всегда был полуприкрыт, делая его грубое лицо попросту пугающим. Тогда случилась особо кровопролитная стычка, Марко хорошо искромсали, и я молилась, чтобы он не выжил. Но молитва не помогла…

Я заметила, как Джинни предусмотрительно отошла подальше, к самому забору. И я осталась одна.

Марко встал передо мной, заслоняя мерзкий свет прожектора:

— Что ты здесь делаешь? Почему ты еще не дома?

Я опустила голову, чтобы не видеть его искалеченного лица, от которого по хребту пробирало морозцем:

— Я уже иду…

— Где ты была?

Я сглотнула, понимая, что от страха пересохло во рту:

— Я гуляла… Перед сном.

Марко шумно выдохнул, с трудом задавливая злость. Повернул голову, глядя куда-то в сторону:

— Джонатан!

Я сразу поняла: Джонатан — это «хвост», который таскался за мной. Тот подбежал тут же — уже вскарабкался по лестнице.

— Я, патрон!

Марко смерил меня тяжелым взглядом:

— Где она была?

— Вышла из дома, а потом два часа сидела у Разлома.

— Одна?

— Одна, патрон. Потом пришла вон та, — Джонатан кивнул в сторону Джинни.

Марко шумно выдохнул, вновь посмотрел на меня:

— Мне не нравится, что ты разгуливаешь по ночам. Я запрещаю, слышишь? Моя жена не должна слоняться в темноте, словно продажная девка.

Я сжала зубы, но не удержалась:

— Я еще… не жена, — голос предательски дрогнул, но мне было безумно важно это произнести.

Марко коснулся моего лица, и сердце оборвалось.

— Это ничего не меняет. Станешь ею завтра… — Он стиснул пальцы на моем подбородке, заставляя поднять голову: — Зачем ты пришла сюда? Видеться накануне свадьбы — дурная примета. Это не к добру, София.

Я опустила глаза. Теперь видела в расстегнутом вороте серой рубашки его волосатую грудь, на которой покоился большой золотой крест. Как символ фанатичной веры. Но вера Марко была своеобразной… если не сказать, избирательной. Она никак не мешала ему творить все то, что он делал.

— Прости, я не знала, что ты здесь. Я просто пошла этой дорогой.

Марко вновь шумно выдохнул, и было понятно, что едва сдерживался. Он вынудил меня смотреть в его изуродованное лицо:

— Ты должна выспаться и хорошо выглядеть завтра. Поняла? Я не хочу видеть в церкви помятое лицо. — Он склонился совсем близко, и его губы едва не касались моей щеки: — И недовольное или несчастное — тоже. Ты должна ценить то, что я тебе даю, София. Любая мечтала бы оказаться на твоем месте. Но я предпочел всем остальным тебя.

Я молчала. Наверное, лучше молчать. Никогда не угадаешь, что может его разозлить. Фраза, взгляд, вздох… впрочем, я еще всего не знала — только предстоит узнать. И учение не обещает быть гуманным.

Я стояла, оцепенев. Вздрогнула всем телом, когда от фургонов раздался истошный визг и неистовое рыдание вперемежку с мольбами. Я не хотела смотреть, что там происходит, и сейчас была рада, что Марко заслонял собой обзор.

Он почувствовал, как я вздрогнула. Понял, почему. Отстранился и повернул голову:

— Заткните эту суку!

Я расслышала удар, сдавленный вскрик. И тишина… Лишь стрекот кузнечиков и отдаленные голоса. Это было чудовищно. Невыносимо до звона в ушах. Марко вновь склонился, хозяйским жестом заводя руку мне на затылок. Чтобы больше не дергалась.

— Так ты поняла меня, София?

Я не находила в себе сил что-то сказать. Если бы подо мной в эту минуту появился еще один Разлом — я была бы счастлива.

Марко не нравилось мое молчание:

— Ну же! Я хочу услышать ответ.

Я с трудом разомкнула губы:

— Да, я поняла. Я сделаю, как ты хочешь. Завтра я буду улыбаться.

Его губы чуть дрогнули, взгляд потяжелел:

— Хорошо… — голос стал ниже, срываясь на хрип.

Он провел рукой по моим волосам, и я изо всех сил стиснула зубы, чтобы не задрожать. Задыхалась от страха. И даже не могла вообразить, что будет завтра. Я стояла у самых ворот ада.

Пальцы на моем затылке стали жестче, и я уже не могла даже повернуть голову. Марко вновь склонился совсем близко:

— Ты нарушила порядок. Уже ничего не исправить. Теперь, полагаю, Господь не обидится, если я сделаю это сейчас.

Я чувствовала, как его губы касаются моих. Замерла, понимая, что сердце сейчас просто не выдержит. Я почувствовала чужой язык, и рука на затылке снова сжала до боли. Марко прошипел мне прямо в губы:

— Разожми зубы.

Я задеревенела. Понимала, что сейчас он разозлится, но сделала все наоборот. Сцепила крепче, до ломоты. Не могу.

— Разожми зубы! И будь ласковой.

Он надавил пальцами по бокам моей челюсти, и от боли я открыла рот. Его язык тут же скользнул внутрь. На мгновение показалось, что я сейчас задохнусь, пыталась отстраниться, но не было ни малейшего шанса. Единственное, что я могла — позволить ему делать то, что он хочет. Всегда и во всем.

Я пыталась расслабиться, абстрагироваться от того,