Я отбежала от столика, чтобы не быть пойманной на месте преступления. Села на край кровати, прижимая к себе сорочку. Водка очень быстро забирала свое, и мне уже было почти хорошо. Так стало спокойнее. Я буквально чувствовала, как натянутые нервы обмякали. А тепло приятно охватывало все тело. Пальцы перестали быть ледяными.

Я обшаривала взглядом комнату. Заметила слева еще одну дверь. Может в ванную. Я поднялась, прошла. Угадала. Только помещение за дверью делилось на две комнатушки — довольно просторную безвкусную ванную в белом мраморе и небольшую гардеробную с домашней одеждой. Висящий на вешалке зеленый шелковый халатик явно предназначался для меня. Я надела его, запахнула и туго завязала пояс. И наконец-то почувствовала себя хоть немного защищенной. И пьяной…

Даже не задумавшись, я снова прошагала к столику, сделала еще глоток — больше не смогла. Закусила персиком из вазы. Надела свои свадебные туфли, подошла к окну, но за ним была почти непроглядная ночь. И решетка… Отсюда не выпрыгнуть. Разлом был справа, в стороне, мутно светился оранжевым. По периметру забора и на смотровых вышках горели огни. «Та» сторона обозначалась в отдалении широкой подсвеченной полосой. Она нам всегда представлялась раем. Не знаю, может так и есть. Но я точно знала, что сейчас была в аду.

В этой комнате я не нашла часов. Оставалось лишь догадываться, сколько не было моего кошмарного мужа. Казалось, прошло много времени, а на деле, может, лишь пару минут. Не представляю, что там должно произойти, чтобы он бросил меня вот так. Но меня это и не интересовало. Я искренне хотела, чтобы он не вернулся никогда. Может, он уже снова пьет с дружками во дворе?

И тут я вспомнила, что оставила там, внизу, Джинни. Одну на растерзание этой пьяной толпе. Нужно убедиться, что с ней все в порядке. И теперь я даже хотела, чтобы вернувшись, Марко не нашел меня здесь. Иначе это было равносильно тому, что цыпленок будет смиренно ждать, когда ему свернут шею. Не хочу.

Я подошла к двери, прислушалась — тишина. Потом аккуратно приоткрыла узкую щель и выглянула. К счастью, коридор оказался пустым. Наверняка все празднуют во дворе, даже слуги. Я не слишком запомнила дорогу, потому что просто ничего не видела перед глазами. Я старалась ступать как можно тише, чтобы каблучки не стучали по мраморной плитке, кралась вдоль стены. Вскоре послышалась музыка.

Я остановилась на развилке трех лестниц — узкие боковые и центральная. Все вели вниз. Я совсем не помнила, по какой именно мы поднимались. Вероятно, по центральной. Но сейчас она умножала шансы быть замеченной. Я решила свернуть на боковую, ту, что слева.

Лестница была узкой, полутемной. Лишь редкие диодные огни, дающие неприятный синеватый свет. Наверняка вела в какие-нибудь подсобки. Чем дальше я спускалась — тем тише становилось. Наконец, я вышла в какой-то полутемный коридор с дверями по обе стороны. Лишь одна была приоткрыта, и из щели выбивался яркий пучок света. Надо поскорее здесь проскочить.

Я пошла вдоль противоположной стены, но, тут же, остановилась, как вкопанная, услышав отчаянный женский визг. И голос своего мужа:

— Откачай суку!

Глава 15

Я остолбенела, не в силах пошевелиться. Стала деревянной. Буквально застыла в жилах кровь. По хребту прокатило ледяными мурашками. Понимала, что надо бежать прочь, но стояла и таращилась на световую щель. В голове тепло шумел алкоголь, и я чувствовала себя безумной. Мне буквально жизненно важно было узнать, что там происходит. Кто кричал, и что делает мой кошмарный муж. Я должна была видеть. Эта мысль пульсировала в висках, будто зомбировала.

Я сняла туфли, прижала к груди. Босая, на цыпочках пересекла коридор и прижалась к стене, маленькими шажочками пробираясь к двери. Сердце обрывалось, во рту пересохло. Я стиснула зубы и заглянула. И в корнях волос будто отвратно закопошились муравьи.

Я увидела голые серые стены, светильник без плафона на длинном шнуре. Прихвостни Марко стояли, глядя в одну сторону. Мой муж вполоборота сидел на единственном стуле, широко расставив ноги, между которыми все так же просматривался внушительный бугор. Пятен на его расстегнутой белоснежной рубашке прибавилось. Здоровая сторона лица была почти скрыта, от лампы залегали глубокие тени, превращая его в совершенное чудовище. Прямо перед Марко на бетонном полу лежала на спине недвижимая женщина. Довольно молодая и, кажется, красивая. Длинные черные волосы рассыпаны, голова запрокинута, глаза закрыты. Я не понимала, жива ли она. Без сомнения — это она так ужасно кричала, больше некому. Ее цветастое платье было разорвано от подола до ворота, открывая на обозрение тяжелую грудь с темными сосками. Внизу мягкого живота чернела растительность. Белья не было. Смуглая кожа казалась сероватой. Ее били — на теле просматривались красные пятна разной интенсивности, несколько кровоточащих ссадин. Но я зажмурилась и едва не закричала, увидев торчащую из ее окровавленного бедра рукоять ножа. Что эти ублюдки с ней делали? И за что?

Марко небрежно махнул рукой. Послышался шум воды. Один из его уродов подошел к женщине с полным ведром и просто выплеснул несчастной в лицо. Вода наверняка была ледяной. Та содрогнулась, будто в конвульсии, закашлялась, но глаза не открыла. Вновь затихла. Но теперь от дыхания заметно вздымалась ее грудь.

Марко неспешно поднялся, облизывая губы. На миг показалось, что сейчас он посмотрит прямо в щель и увидит меня, но тот, к счастью, смотрел на женщину. Подошел, пнул ее под ребро остроносым ботинком. Та открыла глаза и глухо застонала. Марко опустился рядом на корточки, схватил ее за волосы, приподнимая голову, наклонился:

— Знаешь, Сильвия, даже твоя рабочая жопа никогда не усидит на двух стульях. Ты тупая курва, как и все бабы. И ты ведь не могла не знать, что этим кончится. Или настолько дура? Или впрямь поверила, что раздолбанная дырка между твоих ляжек золотая? — Он дернул ее голову, сжал зубы: — Тупая неблагодарная шлюха!

Марко занес руку, ухватился за рукоять ножа и стал проворачивать. Сильвия утробно завыла, выгнулась, стараясь дотянуться до его руки, чтобы прекратить мучение. Марко рывком отшвырнул ее голову, так, что